Крылатые сандалии

– Мне не нравится, потому что туда ходят актеры. Они строят из себя незнамо кого только потому, что их показывают по телевизору.

– И мне не нравится. Только не театр в целом, а этот конкретный Театр.

– Почему?

Роза на минутку задумалась и выдала фразу, которую часто слышала от взрослых:

– По личным обстоятельствам.

– А-а-а.

– Но вот что касается актеров… Ты не прав. Я имею в виду, что и среди них встречаются хорошие люди.

– Не думаю.

– Да правда же! Я недавно познакомилась с одним актером по имени Димитрис, он пригласил меня с папой на премьеру.

– Ты пойдешь?

– Нет. Я папе даже рассказывать не буду.

– Почему?

Роза недоуменно посмотрела на него и промолчала.

– Понятно, – сказал Костис. – По личным обстоятельствам.

– Да.

– Пойдем на холм?

– Не знаю.

– Пойдем. Может, встретим там Афину с Арьей и братом.

– Я не знаю, хочу ли.

– Да пойдем, говорю же. Я покажу тебе свои секретные укрытия. Нам необязательно делать целый круг, чтобы зайти на холм. Ты знаешь тайный вход? Знаешь, где дебри непролазные? Там даже птицы не летают. Там только всякие чудилы бродят и молятся солнцу.

Внезапно предложение стало очень даже заманчивым, и Роза пошла за Костисом, сгорая от любопытства. Тот привел ее к сетчатому забору, в котором кто-то прорезал дыру: получился небольшой проход.

– Если мы поднимемся немного выше по той дорожке, там будут дебри непролазные.

– А раз они непролазные, ты-то как туда прошел?

– Я и не ходил.

– В смысле?

– Я сам не ходил, но знаю, что они там. Все так говорят. Пойдем.

Костис запрыгнул на валун, и у его сандалии оторвался ремешок.

– Хочешь вернемся? – спросила Роза.

– Нет, забей. Я сейчас по-быстрому привяжу его, а когда вернусь домой, папа пришьет. Вот только иголки с сосен колются постоянно. Тебе везет, ты в кроссах. Давай, пошли.

В тот самый момент, когда Костис наклонился, чтобы вытащить сухую иголку, впившуюся в разодранную сандалию, они увидели первую мертвую кошку. Она казалась застывшей, будто ненастоящей. Ни живая, ни игрушка. Совершенно дохлая. Ребята переглянулись. Костис взял охапку хвои и засыпал ей кошку.

– Наверное, она была старушкой, – сказала Роза.

– Может быть.

– Ты видел, какая она? Будто деревянная.

– Я никогда раньше не видел мертвых.

– Я тоже.

– Нам стоило устроить ей какие-нибудь похороны.

– Давай вернемся завтра с другими ребятами. Пошли.

Через два метра они увидели вторую кошку.

– Я хочу уйти. Хочу вернуться домой, – сказала Роза. – Эта кошечка была совсем малышкой.

– Думаешь, мы наткнулись на кошачье кладбище?

– Не знаю, но оставаться здесь не хочу.

– Ладно, давай еще буквально два шага – и уйдем. Я что-то слышу.

Среди бела дня, на пути к дебрям непролазным, какая-то женщина кружилась вокруг себя и выла. Цикады хором стрекотали, будто подхватывая ее вой. Это была Анна, которая повторяла как одержимая:

– Плохая девочка. Опять проказничала? Плохая девочка.

Костис не знал Анну и испугался. Он метнулся назад, но сандалия слетела. Костис не стал ее завязывать, а просто зажал в руке и молча махнул Розе: бежим от греха подальше.

Роза продолжила идти.

– Я ее знаю, – сказала она Костису. – Это Анна, соседка.

– Роза, не надо туда ходить. Давай найдем других ребят и потом вернемся.

– Да что ты такое говоришь, Костис? Я сама пойду. Говорю же тебе, я ее знаю. Что-то случилось, поэтому она так себя ведет.

– Ну прошу тебя, Роза, спустимся обратно.

– Нет. Анна – не плохая. Может, это были ее кошки.

Роза пошла дальше. Костис устыдился, что так струсил, тем более на глазах у девочки. Он остановился и смотрел, как Роза подходит к Анне, которая ему показалась абсолютно безумной.

– Госпожа Анна, это я, Роза.

Анна обернулась. Глаза, полные страха; лицо все в ссадинах. Роза поняла, что тут и был ее секретный огород с помидорами. Кто-то всё вырвал. Только по центру был вбит кол с еще одной мертвой кошкой. Роза была совсем близко. Если бы она вытянула руку, она бы дотронулась до белых волос Анны.

– Госпожа Анна?

– Почему? Почему я безумная? Потому что не живу в доме? Потому что хочу быть свободной? Потому что не похожа на большинство, на разумных? Кто безумен, а кто разумен?

– Госпожа Анна, я не знаю, о чем вы. Я Роза.

Внезапно в глазах Анны будто включился свет, будто она только сейчас увидела Розу и только сейчас ее узнала.

– Ах, Роза, мне нечего тебе дать. У меня все забрали.

– Ничего страшного, госпожа Анна. Достаточно того, что вы в порядке.

Черное – с другой стороны белое

Роза жестом показала Костису, чтобы взял Анну под руку, а сама подхватила ее с другой стороны. Вот так, тихо-тихо, они увели ее подальше от холма. Анна, с виду худенькая и легкая как пушинка, сейчас, казалось, весила под тонну. От отчаяния она разбухла и сморщилась, как кожа на мокрых пальцах. Один раз они ее не удержали, и Анна рухнула на дорогу. Роза разозлилась на Костиса: ей показалось, что он не изо всех сил старался поднять Анну. Но потом она увидела, что мальчик с отчаянием смотрит на свою разодранную сандалию, и поняла.

– Роза, как мы вообще это осилим? И куда ее отведем?

– В дом Ирини. Знаешь, где это?

– Конечно, мы живем в том же дворе.