Крымская лихорадка

– Вы меня удивляете, – сказала итальянка, – Как это у вас говорится, я от вас торчу. Обычно политики очень трусливы и осторожны. А вы будто совсем не боитесь потерять власть. Это для меня загадка. Может быть, вам есть чем компенсировать эту потерю? Может быть, любовь? Что для вас дороже: власть или любовь?

Носков выпил коньяк и устало улыбнулся.

– Странно. Вы без камеры, без фотоаппарата и даже без диктофона.

– Зачем? В такой момент? – воскликнулаСильвия.

Носков плеснул еще коньяка.

– У меня был запасной аэродром, а теперь его нет.

– Вы – про любовь?

– Да. Я примерно знаю, что у меня впереди. Полное забвение. Никто не вспомнит добрым словом. Никто и никогда.

– А может, еще не поздно что-то изменить?

– Нет, развитие событий предопределено, и другим быть не может.

– То есть схватку с парламентом вы проиграете?

– За парламентом стоят бандиты, на стороне парламента – Киев. А кто за меня?

– Разве народ Крыма не за вас? – спросила Сильвия.

– Вы предлагаете обратиться к народу?

– А почему нет? У вас до сих пор довольно высокий рейтинг.

Носков покачал головой.

– Знаете, к чему приводит обращение к народу? Люди выходят на улицы и начинаются столкновения. А где столкновения, там жертвы. Нет, что угодно, только не это!

– Что же вы собираетесь делать?

– Сильвия, – Носков улыбнулся, – я от вас без ума, но не настолько, чтобы выдавать свои планы. Мне иногда хочется заключить вас в объятия, но ведь я терплю. Потерпите и вы.

Итальянка слушала его с полуоткрытым ртом, посматривая на его губы. Спросила полушепотом:

– То есть вы не сдаетесь?

– Ну, зачем же мне падать в ваших глазах?

– Не падайте, – прошептала Сильвия.

Носков взял ее за руку. Она не сопротивлялась. У президента закружилась голова. Он расслабленно откинулся на спинку дивана, привлекая к себе экзотическую женщину.

– Хорошо сидим, – послышался знакомый голос. В дверях стояла Галина.

Итальянка выпрямилась и поставила рюмку на журнальный столик.

– А теперь пошла отсюда, – процедила Галина.

– Ты что себе позволяешь? – повысил голос Носков.

Но Галина смотрела не на мужа, а на журналистку.

– Быстро вали отсюда!

С красными пятнами на лице итальянка выскользнула за дверь.

– Хабалка, – прошипел на жену Носков.

– По-моему, я тебе уже говорила: тебя должен любить только народ. И эта любовь должна быть взаимной. То есть ты должен любить только народ, – сказала Галина. – Налей-ка мне коньяка.

Носков плеснул ей немного.

– Лей полную! – скомандовала Галина.

Носков начал лить.

– Лей, лей, лей, – подгоняла его Галина.

Она выпила полный коньячный фужер одним духом и сказала:

– Ты не президент. Ты – неисправимый озабоченный кобель, который бросается на все, что шевелится. Вам, подлым мужикам, вообще нельзя доверять управление государством. Как только вы садитесь на трон, вы тут же забываете о своих обещаниях, о совести, чести, долге. Власть требует морали, а вы аморальны по своей сути. Только что произошло дикое событие: тебя хотят лишить всего, может быть, даже жизни. Тебе нужно думать, как на это ответить, а ты развлекаешься с новой сучкой. Ну, кто ты после этого? Натуральный кобель.

Выйдя из Белого дома, взъерошенная Галина увидела Федулова. Бывший главный охранник сидел за рулем “жигулей” и смотрел на жену президента мечтательным взглядом.

– Отвези меня, Игорек, – попросила Галина.

Некоторое время они ехали молча, потом Галина спросила:

– А у тебя, Игорек, есть комната отдыха?

– Нет, Галина Аверьяновна, еще не дослужился.

Носкова оглядела его все тем же странным взглядом.

– Дослужишься. Давай немного покатаемся. Что-то неохота мне домой.

Федулов понял, что пришла минута, которой он так долго ждал.

– А может, заедем тут в одно место, посидим?

– Ну, правильно, – задумчиво отозвалась Галина. – Прежде, чем лечь, надо посидеть.

Кажется, перед ее глазами все еще стояла картина, которую она увидела, когда отворила дверь в комнату отдыха мужа.

Федулов свернул к обочине и остановил машину. Галина никак не отреагировала, и он понял, что можно идти дальше. Он положил руку на обнаженное плечо женщины. Кожа у Галины была жаркая, упругая. Мужик заводной, Федулов уже не мог остановиться и умелым движением расстегнул лифчик. Вот с этим он зря поспешил, нарушил последовательность действий. Хоть бы поцеловал для начала. Галине это не понравилось. Но она не дернулась, не ударила по рукам. Только глядела на Федулова так, будто хотела сказать: ну-ну, посмотрим, до какой степени ты обнаглеешь.

Этот взгляд подействовал на бывшего охранника, как холодный душ. Он убрал руки и положил их на руль.

– Давай, Игорек, домой, – устало сказала Галина.

Глава 61

В воскресенье 11 сентября Носкова разбудил звонок. Начальник эпидемиологической службы, не справляясь с волнением, сообщал:

– Четырнадцать человек госпитализировано с признаками холеры. Нужно предпринимать срочные меры, Олег Степанович.

– Может, вы что-то путаете? – пробормотал президент, он был поглощен своими мыслями. – Откуда в Крыму холера? Может, это крымская лихорадка?

– Лихорадка у нас в политической жизни, Олег Степанович. – А в больнице – холера. Нужно оповестить население.