Крымская лихорадка

– Я защищаю данный мне народом мандат, только и всего, – продолжал Носков. – И уверен, что народ меня поддержит. Вот увидишь, мой вариант конституции будет принят большинством голосов.

– Дохлый номер. До референдума шесть месяцев. Ты столько не продержишься, – жестко констатировал Яшин.

Носков взглянул на него настороженно, почти враждебно:

– Пришел давить на психику?

– А кто еще скажет тебе правду, Олег? Цуканов предлагает вернуться к положению, существовавшему до того момента, когда парламент урезал твои полномочия.

Носков удивленно вскинул брови.

– Это он тебя прислал?

– Я согласился, потому что это предложение тебя не унижает. Никого не унижает. Надо решать споры политическими средствами, Олег. В противном случае всегда будет третий радующийся. И ты знаешь, в каком городе этот радующийся живет.

– Знаю, – неожиданно согласился Носков. – Но я не могу иначе. Я презираю всех этих новых голодных. Ты говоришь, споры… Мы имеем дело с мафиозниками и законодателями из категории новых голодных. Какие могут быть с ними споры? Одних стрелять надо, других сажать, а я только не пускаю к месту работы.

“Потрясающе! – подумал Яшин. – Какие слова! И какие дела-делишки. Ведь он не мог не знать, чем занимается полковник Воротников и целая сотня его головорезов. И все разговоры журналистов, что президент Носков не разбирается в людях – пустая, прекраснодушная болтовня. Во всех он разбирается”.

– Что тебе советует Шелепугин? – спросил Яшин, догадываясь, что за всеми тайными действиями Нокова и Воротникова стоит именно этот человек.

– Сидеть и ждать.

– Сидеть насмерть?

Носков метнул в сторону Яшина неприязненный взгляд и промолчал.

– Тебе обещают какую-то поддержку? – зашел с другой стороны Яшин.

– Должны приехать казаки с Дона.

– Казаки не приедут, Олег. Перекрыты все трассы, поезда тоже наверняка контролируются. А в Крыму тебе не на кого опереться. Цуканов просил передать: он созвонился со всеми главами исполнительной власти и заручился их поддержкой. И Сарычев со своими министрами – не опора. Наверняка уже пакуют чемоданы. И народ тебе не поднять, даже если бросишь клич. Пойми, я пришел сюда исключительно из желания помочь тебе выпутаться. Потерять так много и так быстро… Боюсь, что скоро будут говорить о феномене Носкова.

– Пусть говорят что угодно. Главное, чтобы Украина не переиграла Россию.

– Разве? Украина переиграет, когда рассыплется русская идея в Крыму, что и происходит в настоящий момент.

– Давай закончим этот бессмысленный разговор, – отмахнулся Носков. – Ты считаешь, что все кончено, а я считаю, что все впереди.

“Ну, да, – подумал Яшин, – впереди, лет через семьдесят пять”.

Цуканов встретил Яшина новостями. Московские министры во главе с Сарычевым заказали билеты на московский рейс. А дружинники, сторонники парламента, кулаками прогнали боевиков Воротникова с телецентра, и те не решились стрелять. Теперь парламент контролирует эфир, а Носков по сути сам себя запер в Белом доме.

– Пора домой, – сказал Яшин, – ничего интересного уже не будет.

– Как знать, Андрей Васильевич, как знать, – весело отвечал Цуканов.

Глава 62

Максим Брагин страдал авиафобией, но раз в год, преодолевая животный страх и тошноту, летал вместе с Риткой и сыном в Куршевель, знаменитый зимний курорт на границе Франции и Швейцарии.

От аэропорта в Женеве до Куршевеля еще 140 километров. Это расстояние приходилось преодолевать на вертолете, от одного вида которого Брагина пробирала дрожь.

Но красоты Куршевеля искупали все страдания. Темно-синий воздух, голубоватый снег, тени огромных сосен, теплый желтый свет, льющийся из окон отелей и ресторанов, свистящий ход горных лыж …

Сюда слетались почти исключительно постоянные клиенты, которым заранее рассылались приглашения. В их число Брагин попал не сразу. В первый приезд он умудрился выставить у дверей своего шале охрану, а здесь это не принято. В довершение конфуза обнаружилось, что сынок разрисовал стены шале фломастером. Чтобы замять скандал, пришлось выложить кучу денег и в результате сократить срок пребывания. Номер стоил около 5,5 тысяч долларов в сутки. Это было дороговато даже для Брагина, бравшего с собой не меньше 100 тысяч “зеленых”.

Зато он мог на равных общаться с именитыми гостями. Здесь, в Куршевеле, было не принято во время знакомства называть свои должности. Лучшей рекомендацией был сам факт того, что человек сюда приглашен и может позволить себе немного посорить деньгами.

Особенно интересовали Брагина знакомства с российскими министрами и депутатами Госдумы. Фотографиями, где он стоял рядом с ними в обнимку, были увешаны все стены его кабинета в центральном офисе и комнаты в особняке. Каждый, кто видел эти снимки, проникался верой во всемогущество Максима Петровича.