Крысиные гонки (СИ)

  - Валерьевна. Тут вот какое дело... – Громосеев было смутился, но тут же нашёлся; видно было, что подобное возражение он предвидел, – В коммуну вам, конечно, поздно уже... (‘- Я в лесхозе до пенсии отработала, какая мне есчо ‘камуна!’ – вставила старушка) Но дом-то у вас большой! Вот, Борис Андреич с семьёй у вас живёт. Он теперь сотрудник администрации, он будет вклад делать, это его обязанность. Ещё поселите кого. Сын ваш из Мувска переберётся. Опять же с семьёй. Вот вам и есть целая небольшая сельхозартель. Такой способ начисления натурального налога, собственно, и выбран для того, чтобы стимулировать селян – вас, то есть! – на то, чтобы расселяли у себя горожан! И производили сельхозпродукцию. Если горожане у вас в дому живут – то налог и на них, соответственно, распространяется! Поля бывшего лесхоза расчищать и задействовать под сельхозпосадки – разрешено. Бесконтрольно! Контролироваться будет только количество произведённого и сданного... эээ... продукта! Где и как вы его возьмёте – это ...

  Опять зашумели.

  - Продразвёрстка! – выкрикнул кто-то.

  - Да-да! – движением огромной ладони остановив шум, заметил Громосеев, – Можно и так сказать. История движется по спирали, не так ли? Так вот. Страна, да, собственно и весь мир, как я вам только что докладывал, попали в очень непростую ситуацию! Я повторюсь, для тех, кто не понял с первого раза: в экстремальную ситуацию! Только сейчас мы в полной мере понимаем, насколько мы, наше существование зависимо от энергоносителей. Нет топлива – мало электроэнергии, не работает сельхозтехника, провалена посевная. Не будет хлеба магазинного, понимаете? Сами?.. И муки в автолавке не будет, как, собственно, и самой автолавки! Трудности с транспортом. Что на выходе? На выходе – или поголовный голод и гибель масс населения, или экстремальные, чрезвычайные меры. Сокращение потребления. Возврат к ручному труду при обработке земли. Перераспределение произведённой продукции. Иного пути, увы, нет! До атомных двигателей в тракторах и термоядерных электростанций мы, увы, не доросли...

  - Не, я аднаго не могу понять! Аднаго! Понять! – вклинился в тираду Громосеева щуплый мужичонка с пропитым лицом, одетый по деревенской ‘моде’ в балахонистый потрёпанный и засаленный пиджак, – Вот там, в городах, скажем, голод! А мы, значицца, тута должны производить – и отдавать! Аа??.. Мы-то почему? А? Почему – мы? У них, значитца, голод – а отдавать картошку должны мы! А я её, между протчим, сам садил! И никакой город мне не помогал! Почему это я должОн отдавать свою картошку, если город, к примеру, голодает?? Ааа?? – он победно обвёл молчащих односельчан загоревшимся взглядом, – Пускай сами и выращивают! Аа??!

  Устало вздохнув, – видимо, он уже хорошо знал ‘оратора’, – Громосеев произнёс:

  - А ты не замечаешь, Костя... Константин... ммм... Александрович, что именно что ‘городские’ и приехали на земле работать? И будут работать. Производить продукцию. И также часть произведённого будут отдавать для нормального функционирования государства. Вот, девушки будут работать, на земле. С тяпками и лопатами в руках. Хотя не на то они учились...

  - ... знаем мы, на что они ‘учились!’ – выкрикнул мужичонка, осклабившись, и все вокруг засмеялись, задвигались.

  - Рот закрой. Слышал? Сейчас я говорю, свои реплики оставь при себе! – поставил ‘оратора’ на место Громосеев. И продолжил:

  - Так вот. Ты тут за то, чтобы ‘не делиться’ выступаешь, – а ты сам-то что, всегда был труженик? Насколько я знаю, тебя из лесхоза два раза выгоняли...

  - Три. Три раза его выгоняли. Последний раз его уже я выгнал, без восстановления, за пьянку. Пьяница он и вертопрах! – произнёс до этого угрюмо молчавший сухой старик стоявший поодаль. Он, как и ‘Костя’, также был в пиджаке, старом, но не в пример более приличном; тёмный свернувшийся в трубочку галстук под воротником клетчатой вытертой от времени рубашки символизировал его не совсем ‘пролетарский’ статус.

  - Вот. И Пётр Иваныч свидетельствует, а он тебя хорошо знает! – подхватил Громосеев, – Так что твои рассуждения очень мало что стоят. Тем более что твоего мнения никто не спрашивает. Я тут не дискутирую с вами, а довожу до сведения. На дискуссии времени нет – мне сегодня ещё в Никоновку ехать, а завтра ещё в две деревни. Кроме того дискуссии ничего не решают, – хочется подискутировать – чешите языки дома! Доведённая до вашего сведения информация – решение Администрации, оформленное декретом. Обсуждению оно не подлежит!

  - Так бы и сказал... с этого и надо было начинать... – забурчал сразу присмиревший ‘Костя’.

  - ... если кто-то недоволен – может жаловаться. В Оршанск, в Мувск, своему депутату. Знакомы с ним, нет? Кстати, депутатский корпус распущен, все решения сейчас принимаются только и исключительно коллегиальным решением Администрации. Я – её представитель по этому району. Один из представителей, вернее. Да. Я сразу не представился, извините. Шесть населённых пунктов в моём подведомстве, а машина... бензин... Впрочем ладно, вас это не касается. Так вот! – голос его вновь окреп, набрал силу: