Кто не спрятался…

Он держался поближе к деревьям. Один раз споткнулся и ухватился за ветку, чтобы не упасть. Боль пронзила тело и утихла. Лес поплыл.

Добравшись до пикапа, он наклонился и заглянул в водительское окно. Посмотрел на разбросанный по потолку мусор. Смятую газетную вырезку. Полуоткрытую рваную карту. Пустую банку из-под содовой. Скребок для стекла. Обертки от жвачки. Содержимое пепельницы, присыпавшее все прочее мелкой серой пылью, которая смешалась с яркими осколками и крошками стекла. Он не знал, что искал и что эти предметы могли для него означать, а потому отвернулся.

Темнело. Он знал, что не следует оставаться здесь в темноте.

В темноте он заблудится.

Он подумал, что нужно попробовать подняться на холм. Он не знал почему. Достаточно было ощущения, что так нужно сделать.

Он шел через сломанный подлесок, часто останавливаясь, чтобы ухватиться за немногочисленные деревца, оставленные пикапом, вроде бы припоминая его мрачное путешествие, переводя дух, восстанавливая равновесие и снова пускаясь в путь. На полпути к вершине холма он ощутил странное покалывание, пробежавшее по позвоночнику; мать говорила, это означает, что кто-то прошел по твоей могиле. А может, так говорил отец.

Его отец был жив и находился в доме престарелых. Отца звали Эвери Аллан Ладлоу-старший.

Он посмотрел под ноги и увидел в листьях перед собой пистолет.

Казалось, пистолет позвал его.

Подобно ему самому пистолету здесь было не место. Он подумал, что будет неправильным оставить его тут.

Осторожно нагнувшись, он поднял пистолет, стряхнул листья и землю и с трудом убрал оружие в карман. Когда он выпрямлялся, боль вновь пронзила его, словно вспышка молнии, и угасла.

Когда он взобрался на холм, уже стемнело. Лунный свет высветлил соседние деревья. За спиной, там, откуда он пришел, лес был темным и густым. Он смотрел на дорогу и гадал, куда направиться.

Ему казалось, что он что-то должен сделать.

Он сел, прислонившись спиной к березе, чтобы подумать. Пистолет оттягивал штанину. По необъяснимой причине он заплакал.

Некоторое время спустя он поднял голову и увидел глаза, блестевшие у земли на краю кустарника на той стороне дороги. Глаза посмотрели туда-сюда, оглядели дорогу и вновь уставились на него.

Мгновение спустя он увидел, как они начали осторожно приближаться.

Затем быстрее, через шелестящий кустарник.

Вышедшая на дорогу собака явно давно голодала. Он видел ее ребра под жидкой белой шерстью, видел костлявые задние ноги. Вероятно, фермерская собака, дворняга с изрядной примесью бигля, не молодая и не старая, почти одичавшая, из тех, что оставляют на улице в любую погоду. Теперь, когда она приблизилась, он увидел, что это кобель. Глаза были большими, и в них не было враждебности, только любопытство по поводу того, почему он сидит здесь один.

— Иди сюда, — прошептал он.

Он едва узнал свой голос, больше напоминавший хриплое бульканье. Почувствовал привкус крови во рту, облизнул сухие, потрескавшиеся губы.

Вытянул руку.

Собачий нос задергался, принюхиваясь. Пес опустил голову.

— Я тебя не обижу.

Пес поднял голову, посмотрел на него и гавкнул. Чистый, высокий звук эхом разнесся по безмолвной ночи. Пес гавкнул еще раз и умолк. Мгновение стоял, продолжая смотреть, смирившись и ничего не ожидая от этой встречи, как и, вероятно, от большинства встреч с человеком, затем повернулся и медленно зашагал обратно в кусты. Те зашевелились, когда пес прошел сквозь них, потом остался только шелест, а потом пес исчез.

Он сидел, вслушиваясь в тишину, в обрывки воспоминаний, словно в шелест страниц на ветру.

Поднимаясь, он уже знал, куда идти.

Он вышел на дорогу и зашагал в гору.

29

Небо искрилось звездами. Над головой ярко сияла половина луны. Янусова луна, подумал он. Половина луны — это Янусова луна.

Янус, бог дверей и врат.

В честь него назвали месяц.

Январь.

Июль, июнь, февраль и январь —

Полная луна, на небе сияй.

Он помнил странные вещи.

На войне, в одну из летних ночей, под таким же небом, он застрелил северокорейского снайпера, засевшего на дереве. А может, его застрелил Фил Деанжело, они так и не узнали, кто именно. В ту ночь они вместе стояли в карауле — и оба выстрелили одновременно.

Утром они отправились искать снайпера.

Найденное сперва их озадачило. Очевидно, пуля попала в винтовку, а не в человека. Винтовка выпала у снайпера из рук, и он свалился вслед за ней. Упал на свое оружие, которое было нацелено вверх. Ствол оторвался от приклада и проткнул снайперу правую голень и левое бедро, словно игла, на которую коллекционер насаживает насекомое. Кроме того, при падении он сломал шею, и его парализовало. Но он бы выжил, если бы ствол не повредил бедренную артерию. Кровь вытекла из него через сломанный ствол, точно дождевая вода по водосточной трубе, и к утру он давно скончался.