Кто приходит по ночам?

P.P.S. Разрешение только что обсуждаемых вами парадоксов можно получить, взглянув на ситуацию с высоты. С небоскреба на противоположной стороне улицы замечательный вид!

— Он знает даже то, о чем мы говорили только что, — заметила она. — Интересно, откуда.

— Наверное, сама и рассказала, — засмеялся Бруно и тут же поправился: — Расскажешь. Судя по всему, вы будете много общаться и на самые разные темы.

— Вот еще! — фыркнула девочка, покраснев. — Я его вообще не знаю!

— По крайней мере, — задумчиво заметил Лу, — у меня появились некоторые догадки о том, кто отправил письмо Гвендолин и откуда он знал, что конверт дойдет до адресата.

Все задумались. Все эти письма через время и сверток, ждущий в кафе, в которое девочка зашла случайно, не укладывались в голове. К тому же соображать мешало любопытство:

— Пойду, посмотрю, что там видно с этого небоскреба. Кто со мной?

Вызвались в спутники Лу, Бруно и Гриффин. Гвен решила остаться, Роджер тоже не жаждал удовлетворять естественно-научное любопытство. Дракон ничего не сказал, но было понятно, что от возможности лишний раз полетать на просторе он не откажется.

Одежда из пакета оказалась удобной и теплой, но немного великоватой по размеру.

— Это естественно, — кивнул Лу. — Ты же еще растешь.

Дракон выскользнул на улицу первым. Остальные спутники Наташи разместились на ее плечах. Вид пустого, но освещенного города опять удивил девочку. Лифт в доме напротив быстро поднял их на верхний этаж. Два пролета лестницы — и путешественники оказались на крыше. Холодный ветер чуть не сорвал леммингов с их мест, и человечки крепко уцепились за Наташины волосы. Девочка сдвинула шарф, закрыв им почти все лицо. Открытыми остались только глаза.

Вид с крыши действительно был потрясающим. Где-то далеко-далеко, со стороны солнца, и с противоположной, там, где должна была находиться звезда Лаланд, виднелись еле различимые огни. Остальное же пространство было абсолютно черным. Ни огонька, ни маленькой искорки. Но у самого небоскреба светились огни города. Светлое пятно, состоящее из светляков фонарей, подсвеченных зданий, меняющих цвета огней светофоров на пустынных улицах, имело форму круга, в центре которого и находилась сейчас девочка. За пределами же этого круга тьма поглощала город, и казалось, что там и нет ничего вовсе.

— Да, — крикнула девочка Гриффину, пытаясь перекричать ветер и не зная, слышат ее лемминги или нет. — Ты был прав!

Продолжать кричать она уже не могла и подумала только, что потом, в тишине, скажет Гриффину, что она действительно находится в центре освещенного пространства, и значит, этот свет светит персонально для нее. Девочка представила, как освещенный круг сдвигался по городу так, чтобы Наташа все время была в его центре, пока бродила по улицам и глазела по сторонам. Как автоматика выключала фонари за ее спиной на улицах, которые уже были скрыты домами, и зажигала другие фонари там, куда девочке только предстояло прийти. И представила, что когда она вновь спустится в метро, чтобы продолжить путешествие, все огни погаснут, и тьма затопит все вокруг.

А еще Наташа подумала, что тьма до горизонта и единственное светлое пятно, посреди которого она находится, означает, что на всем этом гигантском пространстве нет ни единого человека, кроме нее самой. Нет никого, ради кого автоматика зажгла бы городские огни, обозначив еще один светящийся круг посреди пустого, бесконечного, темного и молчащего города.

Кварталы Погасшего солнца

Фонарь мигнул и погас. Если это причудливое сооружение считать фонарем. В кварталах Погасшего Солнца не было автоматики, зажигающей свет. Зато на каждом фонаре была рукоятка, достаточно было ее повернуть, и окрестные фонари вспыхивали голубым невесомым светом. Через 20 минут фонари гасли, и надо было опять поворачивать тумблер. Вполне экономное и простое решение для мест, где никто не бывает.

Наташа уже протянула руку к рукоятке в виде растительного листа, но так и не коснулась обжигающе холодного металла. Стены домов начали фосфоресцировать. Свет отражался от снега, покрывавшего улицы, и казалось, светился сам воздух. Девочка зачарованно шла внутри этого сияния. Здесь все было другим. Стены домов не были прямыми, они изгибались плавными изящными дугами, как будто росли из поверхности земли. Белоснежные, они были покрыты рельефами, в которых тела зверей переплетались с цветами. С первого взгляда было видно, что стены очень старые. Рельефы пронизывала паутина трещин, в некоторых местах они были разрушены. Железные решетки парковых скверов и садов были так изъедены ржавчиной, что ломались от прикосновения руки. Ощущение хрупкости усиливал иней, тонкими ледяными иглами покрывавший все поверхности.