Кто там прячется во мраке?

А Федор Алексеев допоздна гонял новое «прощальное» кино от Игорька, пытаясь высмотреть среди публики нечто, что дало бы зацепку и подтолкнуло воображение: взгляд, выражение лица, жест. Тот самый язык жестов и мимики, в который он не очень верил, но как вспомогательное средство он был вполне приемлем.

Федор поймал себя на мысли, что воспринимает собравшихся как старых знакомых и, наверное, узнает при встрече. Не всех, но многих. Присутствовали в основном те, кто посетил дефиле. Но было много незнакомых лиц – тем более пригласительный не требовался. Пришли любители зрелищ. Абсолютно разные, вполне неуместные и далекие от моды зеваки.

Убийство модели из «Икеары-Регии» стало знаковым событием, о нем еще долго будут вспоминать. Федор так пристально вглядывался в экран, что перед глазами заплясали черные точки. Нечто ускользало и не давалось. Иногда у Федора появлялось чувство, что вот здесь, в этом месте, что-то промелькнуло, он перематывал запись и вглядывался сосредоточенно. Но его нутро молчало…

…Утром позвонил Игорек и сообщил, что Алина Ким придет в два. Сандра сказала, что сможет завтра, так как приболела.

…Алина вошла и поздоровалась. Федор с неким душевным трепетом вглядывался в ее лицо – сейчас она еще больше напоминала Саиду. Скорее всего, это было не так, но как для азиата все европейцы на одно лицо, так и для европейцев все азиаты похожи. Он вскочил ей навстречу, предложил сесть. С удивлением отметил, что волнуется, и внутренне усмехнулся.

Алина присела на кончик стула напротив, сложила руки на коленях, как примерная ученица, взглянула вопросительно.

Была она высокой и тонкой, с короткими черными волосами и челкой до бровей; в черной короткой юбке и кремовом свитере с широким воротом, похожим на шарф. Изящна, статична, невозмутима. Федора позабавила мысль, что она не умеет говорить на языке жестов и мимики и придется полагаться только на слова.

– Спасибо, что уделяете мне время, – сказал он, стараясь не слишком настойчиво ее рассматривать.

Она кивнула:

– Я понимаю. – На ее лице не промелькнуло ровным счетом ничего. Она даже не улыбнулась. Голос был низковатый и глуховатый, такой знакомый…

– Алина… – его собственный голос дрогнул, и он сглотнул невольно. – Алина… или как-то иначе? Отчество?

– Алина достаточно, – сказала она.

– А я Федор Алексеев. – Она кивнула. – Нам не удалось поговорить раньше, к сожалению. Вы знаете, кто я?

– Знаю. Вы философ и детектив, пытаетесь найти убийцу.

– Да. Только не очень получается. Поэтому я тормошу всех причастных и задаю вопросы. Вы читаете детективы?

– Читаю.

– Кто ваш любимый автор?

– Росс Макдональд.

– Почему?

– В его романах чувствуется закон кармы. Старые преступления, давно забытые, нераскрытые, вдруг прорастают – и жизнь рушится, как карточный домик.

– Вы верите в закон кармы?

– Да. А вы?

– Как-то не думал. Но всегда считал, что по счетам нужно платить. Правда, это не всегда происходит… к сожалению. Алина, что вы думаете об убийстве? Это закон кармы?

Алина помолчала; сказала после паузы:

– Не знаю, не могу судить. Это не человеческий закон.

– Хорошо, беру обратно про карму. Что вы думаете об убийстве?

– Мне жаль, что оно произошло. Я не видела, но Сандра рассказывала, что Снежану убили очень жестоко. Пропало колье, но… – Она запнулась. – Я думаю, оно ни при чем.

– Почему вы так думаете?

– Не могу представить себе, что кто-то пошел за ней с целью ограбить… Было много людей, все на виду… нет. В книжках пишут: те, кто грабит, не убивают.

– Но кто-то же убил. Кроме того, пропала также и сережка.

– Этот кто-то не собирался убивать, он просто не мог сдержаться.

– Почему?

– Произошло то, что вывело его из себя. А колье и сережка… не знаю. Это неважно. Подобрать мог кто угодно. Затоптать, отбросить в сторону…

– Что она была за человек?

– Игрок. Играла людьми. Как ребенок: ткнет палочкой в жука и смотрит, интересно, что он будет делать. Играть людьми опасно.

У Алины была манера высказываться очень точно, не оставляя места для разночтений. И мыслила она так же четко и убежденно, как будто давно решила для себя: это хорошо, это плохо, это черное, это белое, это можно, это нельзя. В ней чувствовалась твердость и несгибаемость клинка, и она все больше напоминала ему Саиду. Саида была первой и единственной женщиной, которой он рассказал об убийстве тележурналистки, взбудоражившем город. Выложил как на духу и попросил совета. И она подсказала ему здравую мысль. Тогда он еще служил в полиции…

– Кто-то сказал, что она рассыпала ваш чай, – вспомнил Федор.

– Я не видела, кто рассыпал. Возможно, случайно.

– Какой-то особенный?

Она впервые улыбнулась:

– Обыкновенный. Жасминовый.

– Как, по-вашему, убийца – мужчина?

Алина снова задумалась.

– Не знаю, – сказала она наконец. – Это может быть кто угодно.

– Вы не спешите? – вырвалось у Федора. – Я могу пригласить вас… на кофе?

Он видел, что девушка колеблется.

– Извините, Алина. Студенческая простота заразительна. Привык без церемоний.

– Я не пью кофе.

– Тогда чай?