Культурный дневник 04.06.2013- 30.01.2013

Cамый серьезный (три фильма в 30 частях; на самом деле больше, но "Родину-3" раскромсали продюсеры) сериал, снимавшийся 20 лет: история Германии прошлого века. Много благородной сепии и оттенков лилового. Скромное обаяние автобанного подъема тридцатых, ужасы сороковых и т. д. Осенью выйдет новый фильм Эдгара Райца "Вторая родина", про XIX век.

2) "Поющий детектив"/The Singing Detective (1986)

Говорили, что это самый необычный сериал в истории телевидения; так оно, наверное, и есть. Автору детективных романов, страдающему от мерзейшей формы псориаза, с песнями и плясками являются тени прошлого и чудища настоящего. Если бы я посмотрел "Поющего детектива" в 1986 году, когда в СССР читали роман "Новое назначение" и думали о ленинских нормах, а не в конце 90-х, моя жизнь была бы куда стабильней. Еще один великий сериал Денниса Поттера – "Помада на твоем воротничке" (1993), там пляшут и твистуют клерки министерства иностранных дел во время Суэцкого кризиса.

3)    "Берлин Александрплац"/Berlin Alexanderplatz (1980)

Фильм Фассбиндера я тоже смотрел слишком поздно, в 1992 году, 14 вечеров подряд, в московском кинотеатре ("Иллюзион"?) с адскими деревянными сиденьями. Потом пересматривал, когда фонд Фассбиндера выпустил DVD к юбилею. Голос взявшегося торговать шнурками Франца Биберкопфа Schnürsenkel! до сих пор в ушах звенит.

4) "Лиссабонские тайны"/Mistérios de Lisboa (2010)

Рауль Руис в пух и прах разнес теорию центрального конфликта. Вот его слова: "Теория центрального конфликта требует, чтобы рассказ начинался с того, что одни персонажи чего-то хотят, а другие всячески им препятствуют. Такой конфликт заставляет нас отказаться от всех историй, не подразумевающих конфронтацию, от всех событий, требующих безразличия или бесстрастного любопытства, будь то пейзаж, далекая гроза или ужин с друзьями, и, наконец, всего, что называется смешанными сценами: скажем, обычная трапеза прерывается необъяснимым происшествием, не имеющим отношения к происходящему, а, стало быть, и развития, и трапеза продолжается своим чередом. Хуже всего то, что теория центрального конфликта отметает "серийные сцены", то есть события, которые между собой не связаны, но одинаково направлены. Например, два человека дерутся на улице, а неподалеку ребенок ест отравленное мороженое".

В великом сериале "Лиссабонские тайны" никакого центрального конфликта нет, зато отравленное мороженое поедают почти в каждом кадре.

5) "Детектив с раздвоением личности"/MPD-Psycho (2000)

Герой "Поющего детектива" страдал псориазом, у Такаши Миике следствие ведет шизофреник. Хитроумный злодей, которого он ловит, превращает женщин в цветочные горшки: вскрывает им черепа и сажает цветы. А когда оттянешь нижнее веко, на глазном яблоке обнаруживается штрих-код. Если бы мир был похож на этот сериал, мы бы жили в раю.

В дивной маске идиота

Распечатать

2 прокомментировали

Поделиться в социальной сети

Сергей Нельдихен, 1929, фотография М.С. Наппельбаума

Дмитрий Волчек

Дата публикации: 15 марта 01:44

Издательство ОГИ делает великое дело: после великолепных собраний произведений Александра Введенского и Константина Вагинова вышла книга Сергея Нельдихена "Органное многоголосье": то, что удалось найти составителю Максиму Амелину, – стихи, пьеса, статьи, фрагменты воспоминаний. Архив Нельдихена, по всей видимости, был конфискован при аресте поэта 30 июня 1941 года. Арестовали через несколько дней после начала войны – неблагонадежный (три года ссылки: 1931-1934) плюс немецкая фамилия. Последняя строчка биографической канвы, которой завершается книга: "1942 год. Смерть в ГУЛАГе. Обстоятельства и дата гибели неизвестны".

Сергей Нельдихен, как писала Татьяна Бек, "вошел в историю литературы в дивной маске идиота". Мы знаем его имя, прежде всего, благодаря мемуаристам, вспоминающим литературный вечер 1921 года, когда Николай Гумилев, после чтения Нельдихена, приветствовал "вступление очевидной глупости в "Цех Поэтов". "Сам я не хотел бы быть дураком, но я не вправе требовать ума от  Нельдихена. Свою глупость он выражает с таким умением, какое  не дается и многим умным. А ведь  поэзия и есть умение", – так передает аргументы Гумилева Владислав Ходасевич. Вот прозвучавшее в тот вечер стихотворение о женском коварстве:

За летние месяцы в печке набралось много бумаги –

Скомканные черновики, папиросные коробки и окурки;

Одной спички довольно, чтоб печку разжечь.

Вспыхнула серая бумага, рыже-синяя кайма

поползла по ней, затрещали щепки,

Тепло, светло, пахнет смолой и яблоками,

Медленно дышится...

Было б сейчас совсем хорошо,

Если бы со мной сидела на коврике женщина, –

Когда так тепло и покойно,