Культурный разговор

Переломила его судьбу Одесская киностудия. Одновременно Высоцкий снялся в картине «Вертикаль» (1967, режиссеры Станислав Говорухин и Борис Дуров) и фильме «Короткие встречи» (режиссер Кира Муратова). В одном и том же «дизайне» – с короткой бородкой и усами (очень помогло скрыть широкие щеки), в одном и том же образе – философствующего странника с гитарой.

И радист Володя, и геолог Максим были «героями своего времени», дико обаятельными, но не самыми главными. Напряженная готовность к подвигу жила где-то внутри, а снаружи – хорошо отработанный арсенал шуточек, смешочков, афоризмов, прицельных взглядов на «женский пол». И гитарка тут же, струны позванивают, и будто приросла к парню эта гитарка. А к герою у нас обычно приращено ружье, а не гитарка, так что Высоцкий все равно не выходил «самым главным». В главные его не брали.

Что ж, в следующий раз он появится на экране с оружием, но поручика Брусенцова из гениального фильма Евгения Карелова «Служили два товарища» советские зрители, конечно, едва ли могли счесть своим. Это лучшая киноработа Высоцкого шестидесятых годов, и по ней видно, кстати, как из «молодого теста» начинает проступать настоящее, рельефное лицо артиста. Свой облик он реально – выработал, потому что от постоянного напряженного пения стали бешено развиваться лицевые мышцы, проступили скулы, напрочь сошли младенческие щеки, вытянулась шея. Внутри же сгущалось редкостное, катастрофическое напряжение, которое Высоцкий как будто сдерживал, чтобы не разнести пространство в клочки. Он стал гораздо интереснее – но и опаснее, чужероднее.

Высоцкого уже было не так просто приспособить к советскому экрану, где довольно легко его гоняли в молодости как матроса или студента. После трагического блистания в роли Бруснецова, где он, как белый орел, противостоял всей Красной России, о Высоцком следовало думать специально. Ведь в «Служили два товарища» он был без гитары – значит, не обязательно петь?

Не обязательно, однако Высоцкий исправно пел – и в «Опасных гастролях», и в «Хозяине тайги», и в интереснейшей экспериментальной картине Геннадия Полоки «Интервенция»… То плохой парень попадался Высоцкому, то хороший, не важно. Все равно было ясно, что этот маленький и яростный воин с коротким торсом циркового атлета что-то задумал, что он не прост, ни на кого не похож, ни к какому сословию не принадлежит. И что он – опасен. Как опасны все свободные мыслящие люди с «грозой внутри». Каждый такой – ходячая бомба.

Недаром актер так часто смотрит на зрителя поверх дула ружья или пистолета. Убивает Брусенцов, чуть не убивает фон Корен из шедевра Иосифа Хейфеца «Плохой хороший человек», убивает Глеб Жеглов. И кажется даже, что не выстрелом, а взглядом. Пистолет у него внутри! Правда, он иногда может и любить, «как сорок тысяч братьев»…

Если возможности артиста использовали умно и культурно, опасность превращалась просто в выразительность. Вот премудрый Михаил Швейцер пригласил его в свой шедевр (посмотрите!) «Бегство мистера Мак-Кинли» (1975) в роли уличного певца. И Высоцкий, уже «наш Высоцкий», тот, к которому мы и привыкли, прекрасно справился с задачей сыграть «человека вообще», без национального клейма.

Потом Высоцкий будет у Швейцера в «Маленьких трагедиях» пушкинским Дон-Гуаном, и тоже – премило справится и с испанским колоритом, и с поэтическими ритмами. А в прелестном фильме Александра Митты «Сказ про то, как царь Петр арапа женил» Высоцкий сыграет человека даже не чужой национальности, а – чужой расы. Вообще какого-то инопланетянина, чудо ума и доброты, свалившегося в петровскую Россию.

Примета большого актера – исключительная вера в предлагаемые обстоятельства, и Высоцкий существовал в роли «без зазора». Но, заметим, никаких современников он больше не играл никогда. Главным его свершением стал Жеглов, миф о воине Справедливости, а последним временем, когда эта Справедливость могла торжествовать на русской земле, – это, ясное дело, война и сразу после войны. Дальше всё загажено, включая преданный и проданный шестидесятниками воздух свободы и радости.

Высоцкий не был современником своих современников. Так, как он, никто не жил и не мог жить. Даже поэты. Внутреннее пространство Высоцкого, тот мир, куда он смотрел своими огромными глазами, мало общего имело с теми крысиными норами, которые размещены внутри подавляющего большинства людей.

Он об этом своем мире здешним обитателям рассказывал – как там, у него на родине, воюют, как любят, как поют… Злосчастные калеки долго еще подпевали-подвывали ему, покачивая больными головами.

Высоцкий был настоящим Вестником, Ланцелотом с гитарой вместо щита и меча. Кино кружило вокруг да около Высоцкого, с интересом и подозрением, «откусывало» по кусочку. И все-таки выявляло и высвечивало этого героя. Крайне опасного чужака, вызывающего бешеную любовь, зависть и ненависть.

А «своим» он не был никому, даже детям, женам и друзьям. К «своим» он ушел после смерти.

(Надеюсь…)

2013

Цой умер