Культурный разговор

15 августа, в день двадцатилетия со дня гибели Виктора Цоя, по всем каналам ТВ прошли фильмы о нем и записи его концертов. А чуть раньше, на выборгском фестивале «Окно в Европу», был показан фильм Рашида Нугманова «Игла. Ремикс» – обновленный вариант его знаменитой ленты «Игла». Так что же, действительно «Цой жив»?

За эти двадцать лет Цой новых песен не пел, а журналисты оригинальнее не стали, так что говорилась всё та же пошлая жвачка про «последнего героя», шагнувшего из разбитого авто прямо в бессмертие. (Чувствовалось, что журналисты сильно уважают певца за гениальный пиар-ход с автокатастрофой.) А Нугманов (давно убывший во Францию) напрочь выпал из русского контекста. Для его подновленной видеочепухой «Иглы», которая хороша сама по себе как документ своего времени и не нуждается в «ремиксах», здесь нет аудитории. Тем не менее смотреть на Цоя, отдыхая от приевшихся телевизионных физиономий, было приятно. Он не надоедает. Вспомнилась молодость, середина восьмидесятых, когда хорошее настроение было – годами…

Я – человек из той публики. С 1985-го по 1990 год я кричала и подпевала в развалившихся «домах культуры» потрясающим ребятам, которые тогда вышли – а точнее вырвались – на сцену. Бойцы «красной волны русского рока» пришли похоронить обветшавшую лицемерную империю и начать новую жизнь. Это было настоящее войско, и быть тогда с ними в зале – означало участвовать в великой битве.

Воины русского рока, фантастически талантливые, поразительно быстро развивались творчески, за год выдавая столько песен, сколько другим хватило бы на всю жизнь. Бренчавшие в подвалах в один момент собирали стадионы. Мальчики из квартирных тусовок превращались в героев, призванных изменить порядок вещей и спасти свою землю.

Виктор Цой в этой битве не был ни последним, ни единственным героем. На рок-фестивале 1985 года никто бы не опознал в изящном подвижном мальчике, одетом, кстати, в красную рубашку, будущую «черную звезду» с таинственным глухим голосом пророка. Всего через два года на сцену ленинградского Дворца молодежи вышел тот Цой, которого ждали-поджидали судьба, смерть и слава. Из неопределенно-симпатичного восточного личика прорезался чеканный лик. Голос зазвучал ниже, глуше, значительнее, будто шел к нам сквозь длинный подземный ход. Изысканная летящая диагональ профиля, грация черной пантеры, поразительная фотогеничность… А красной рубашки уже быть не могло – красный цвет отошел к Косте Кинчеву, и «алисоманы» были видны в городах за версту по соответствующим шарфам и дикому взгляду. Именно в творческой полемике с Кинчевым и «Алисой» сформировался канонический стиль Цоя – черный силуэт, статичность и трагическое бесстрастие в противовес буйству красного, театральности и бешеной энергии Кинчева. «Мы вместе!» – зажигал Костя. «Все говорят, что мы в месте, все говорят, но никто не знает в каком», – усмехался Цой. Он был младше Кинчева в реальности, но в творчестве оказывался как будто старше, опытнее, без горячечных иллюзий. Будто знал, что погибнет в бою. Через много лет повзрослевший Кинчев великолепно споет цоевскую песню «Я ждал это время – и вот это время пришло», с глубоким уважением к павшему товарищу-бойцу…

Такой быстрый, как у Цоя, творческий рост возможен только в здоровой, насыщенной творческой среде, когда люди зажигаются друг от друга, когда есть настоящая конкуренция, подлинная борьба за аудиторию. Когда у тебя справа «Алиса», слева «Наутилус», впереди «Аквариум», позади «ДДТ», а вокруг еще восемь-десять талантливых коллективов с мощными лидерами (Гарик Сукачев, Петр Мамонов, дядя Федор Чистяков, Майк Науменко!) – тут не расслабишься. Не вылезешь, как сейчас, с одной-двумя песенками морочить народ. И такой плотной, воодушевляющей среды сейчас нет нигде, ни в одном виде искусства. Это было только тогда и только с этими ребятами.

Ведь «красное войско» русского рока было разбито, разгромлено. Ужасающее количество могил – там, где бурлила жизнь, где кипело настоящее творчество. Такое впечатление, что ребята своими криками и заклинаниями разбудили подземные силы, которые их же и уничтожили. Первым пал провозвестник «времени колокольчиков» гениальный Башлачев. Вторым – Цой. И – пошло-поехало…