Курс Йоги 250. Йога Визуализации. Йога Воображения

Вдруг йогин, скажем, приподнял свои глаза, а эти колоны наверху упираются, скажем, в большой животик. И здесь тоже большой животик во внутреннем мире будхи образовался. Он еще выше поднял голову, смотрит, большая голова, с большими ушами, с большим носом-хоботом. И, соответственно, в голове тоже возникает голова, с носом, с хоботом. И наш йогин говорит: «А, так это ж розовый слон». И действительно, цвет колон и животика были розовые.

Соответствие между именем и формой

И вот до какого-то момента не было процесса познания, а начиная с какого-то момента, как вспышка света, как озарение, как если бы все пазлы собрались в единое целое, пришло постижение.

И дальше, друзья, очень странный вывод: а когда же приходит это постижение с точки зрения йоги? И звучит оно следующим образом. С позиции Мантра йоги, постижение происходит в момент наделения именем.

Как только вы наделили что-либо именем, вы постигли что бы то ни было. Очень абстрактная, странная формулировка, но она нам чрезвычайно понадобиться. И для того, чтобы объяснить, для чего нам понадобится связка постижения и наделения именем, мы вернемся несколько назад.

Скажем, вот йогин видит чашку чая. И мы с вами сказали, что в его будхи возникает точная копия чашки чая. Но, говорит йога, процесс возникновения этой точной копии чашки в будхи можно интерпретировать по-другому. В будхи возникла мыслеформа чашки чая. Т.е. точная копия субстанции будхи, объекта или явления эквивалентно возникновению мыслеформы. А любая мыслеформа имеет такую характеристику, как некая окраска вибрации мыслеформы.

Или другими словами можно сказать, что в субстанции будхи возникла точная копия чашки чая. А можно сказать по-другому: на поверхности субстанции будхи пошла волна или рябь. Подобно тому, как рябь возникает в водоеме, когда мы бросаем в него камушек. Или некое возмущение, имеющее свою характеристику или какой-то вибрационный окрас.

И как только поверхность нашего будхи начала содрогаться под влиянием той информации, пришедшей от органов чувств и пропущенной через манас, то это эквивалентно тому, что в будхи возникла мыслеформа, порожденная этой информацией. Или на санскрите это называется «вритти» (завихрень, водоворот, если дать такой вольный перевод).

Но интересное следующее, интересен следующий факт. В то же самое время, эта вибрация, это вритти или окрас возмущения известен человеку, как «слово». Когда эта вибрация или возмущение проходит ряд метаморфоз (о которых мы сейчас говорить не будем), то возникает понятие «слова» или имени того объекта или явления, которое возникло в этой субстанции будхи.

Отсюда чрезвычайно важный вывод о том, что у каждого имени есть своя форма, а у каждой формы есть свое имя. Или на санскрите, о взаимозначном соответствии рама и рупа. Рама – это имя, рупа – это форма. И процесс постижения формы совпадает с процессом постижения имени или наделения имени.

И эта глубинная вибрация, которая однозначно характеризует тот или иной объект, является неким прасловом или праименем этого объекта. И, как утверждает другой раздел йоги, называемый Мантра йогой, для всех живых существ, наделенных будхи или развившим будхи, имя и форма одинаковы. Т.е. иными словами, существует некий единый, понятный всем живым существам с будхи язык.

Безусловно, под влиянием этого языка, как учит Мантра йога, формируется обычный язык. Т.е. тот самый язык, на котором мы с вами говорим. Ведь, по сути дела, что из себя представляет каждое слово, которое вы слышите? Это вибрация звуковых волн. Или те колебания, распространяющиеся в воздушной среде и порожденные, соответственно, нашим речевым аппаратом. Но наш речевой аппарат дает ту или иную модуляцию для того или иного звука под влиянием неких импульсов так или иначе задействованных в процессе разговора.

Т.е. окрас этих нервных импульсов соответствует окрасу звуковых волн, слетающих с наших губ. Наши же нервные импульсы, так или иначе, формируются под влиянием каких-то других импульсов, наших тонких структур, анализировать которые мы сейчас не будем. А те, в свою очередь, формируются под влиянием этой изначальной вибрации, происходящей в будхи и соединяющей имя и форму.

Поэтому, когда наш любимый йогин осознал, что перед ним розовый слон, который идет по улице Тверской мимо его летнего кафе, где он пьет чай, то он тут же делает восклицание: «О, розовый слон идет!».

И, скажем, сказал он это на русском языке. А за столиком напротив сидел американский йог, который тоже что-то про розового elephant (а) пролепетал. Понимаете, и возникает вопрос: у нас слон, у них elephant. У одного в будхи картина, у другого та же самая картина. У одного вибрация одна, соответствующая этой картинке, и у другого та же самая. А с губ слетают совершенно разные слова, и как же это объяснить? Что, не смотря на то, что в каждом человеке, или (строго говоря) живом существе существует этот универсальный язык. Но человеческие языки отличаются.