Куртизан

Перс, проклиная триерарха и свою работу, схватил тело юноши за ткань дорогой туники, которая, впрочем, тут же расползлась на две части и потащил по полу трюма к люку. Затем он обвязал его тело веревкой и его подняли наверх.

– Дерьмо! – Рявкнул Дэрэявэхуш. – Идиоты! Мерзавцы! Вы погубили мой товар! Вы хоть знаете, сколько денег я за него заплатил?! О боги, боги!

Он вытащил палку и ударил её по голове одного из матросов. Затем наклонился над телом Аристона и разочарованно закрыл лицо рукой.

– Уберите его, – приказал он.

Двое матросов взяли юношу за руки и потащили по деревянному полу к борту, чтобы выбросить в море. Но тут юноша застонал.

– Господин! – Крикнул один из них.

– Ну что ещё? – Спросил недовольно Дэрэявэхуш, который направился к себе на мостик.

– Он не сдох, – ответил он.

Триерарх подбежал к Аристону и наклонился над ним.

– Немедленно накормить и привести всех в порядок, – приказал капитан. – Чтобы уже завтра мой товар был в наилучшем виде, ему же, – он указал пальцем на Аристона, – уделите особое внимание.

Юноша приоткрыл веки и, осознав своё поражение, поражение того, что не смог победить жизнь и так и не увидел старушку-смерть, тут же закрыл. Он не умер. Он всё ещё жив. «К сожалению или счастью».

Вереница пленников брела по мощёным дорогам Рима, связанные между собой общей грубой верёвкой и общей…судьбой. Яркое италийское солнце пекло незащищённые головы девочек, сжигая их тёмные волосы. Одежда их была в ужасном состоянии, поэтому многие из них были совершенно нагими. Но никакого смущения и позора они, кажется, не испытывали. Наверное, оттого, что они уже давным-давно смирились со своей участью.

Среди прекрасных девушек шёл мертвец. Он был выше их и те граждане Рима – квириты26*, которые проходили мимо, тут же невольно обращали на него своё внимание. Он отличался среди остальных. И даже не в том смысле, что являлся мужчиной. Нет. Его взгляд, походка, несмотря на слабость и болезнь, выдавали в нём аристократа. Он смотрел с ноткой высокомерия, с приподнятым гладким подбородком и прямой спиной. Казалось, этот человек не сломлен судьбой и не собирался сдаваться.

На тех римлян, которые неприлично тыкали в пленников пальцами, юноша не смотрел. Он испытывал отвращение и презрение к этому народу. Он ненавидел Рим. Его виа27*, улицы, грязные районы, вроде Субурры28*, где каждую ночь клоака заполняется новыми трупами. Где дешёвые работницы лупанария

29*, так называемые волчицы, шлюхи, предлагали свои тела на каждом углу, демонстрируя срамные места.

Мертвец, который шагал горделивой походкой, был очень худ, осунувшийся, с тёмными мешками под глазами. Руки и ноги его покрывали ссадины и укусы. Но невзирая ни на что, в нём ещё можно было увидеть прежнего – Аристона, прекрасного юношу, одарённого божественной красотой.

Он проклинал этот мир. Проклинал богов, в которых разуверился. Он так молил их лишить его жизни. Но они распорядились иначе. Однако он не собирался сдаваться. Если боги решили оставить его в этом мире, значит, он должен бороться. Должен бороться и прежде всего за свободу, волю и справедливость. Он не хотел становиться рабом. Лучше смерть, чем служить римлянам.

Чем дальше уходили пленники, тем больше становилось людей. Их было так много, что из-за разноцветных одежд кружилась голова. Повозки, носилки, вигилы30*…но здесь не было лошадей. Ни одной. Поскольку в дневное время запрещалось что-либо перевозить. Только ночью. Но как? Если именно в это время суток из тёмных районов вылезают убийцы, воры и негодяи?

Скоро людей стало совсем много. Голоса…голоса… Они были повсюду. Все кричали, бранились, казалось, что назревал мятеж. От таких криков невольно закладывало уши. Как выяснилось, это был торг. Рабовладельческий рынок.

От осознания в груди всё сжалось. Ноги стали ватными и не хотели идти.

– Нет, нет, нет, – повторял Аристон на греческом.

Лихорадочно он пытался разработать план побега у себя в голове, но мысли предательски покидали его. Он остановился, не в силах больше идти. Но сзади идущий вооружённый человек Дэрэявэхуша тут же толкнул его вперёд, отчего вся вереница чуть не повалилась на землю. Аристон опомнился и пошёл дальше.

Взгляду его открылась небольшая деревянная сцена, на которой стояли трое пленных. Это были две совершенно нагие девочки и маленький мальчик, лет семи. Ноги их были смазаны мелом, тела лоснились от оливкового масла. Голос глашатая перебивал голоса покупателей, словно молния во время сильного дождя. Он говорил громко и красноречиво. Этот человек явно собаку съел на своём деле и был настоящим профессионалом.

Они обошли сцену и остановились. Дэрэявэхуш подошёл к человеку, который сидел на деревянном стуле и о чём-то переговорил с ним. Тот жестом указал ему наверх и улыбнулся. Затем Дэрэявэхуш что-то приказал своим людям и те принялись раздевать девочек. Те молчали и выражали равнодушие. Когда один из них принялся за Аристона, юноша насторожился.

– Не трогай меня! – Сказал Аристон.