Куртизан

Когда совсем стемнело, Корбулон предложил Клавдию остаться у него на вилле и переночевать, чтобы завтра утром выехать в Рим. Клавдий, разумеется, согласился, впрочем, его не пришлось долго уговаривать, ибо сенатор был итак изрядно пьян.

Друзья весь день и весь вечер болтали и пробовали вина, которые Гай Корбулон привёз из Анатолии. Аристон в это время гулял по саду и думал о Киссе. Он скучал по ней и больше всего хотел сейчас обнять её. Но попросить об этом сенатора Корбулона он никак не решался, хотя слова сами вертелись на языке и каждый раз, когда он виделся с ним, он хотел сказать, но нечто сдерживало его и он молчал.

Когда Клавдий уезжал, он предварительно попрощался с Аристоном. Он сказал, что всё будет хорошо и просил его не беспокоиться.

– Не бойся его, он тебя не обидит.

– Возвращайся поскорее, дядя Клавдий. Я безумно хочу домой.

– Обязательно, Аристон.

И Клавдий уехал. Аристон стоял на дороге и смотрел вслед удаляющейся телеге. Сзади подошёл сенатор Корбулон и положил свою руку ему на плечо.

– Не грусти, – проговорил своим звучном голосом Корбулон. – Ты даже не заметишь, как быстро пролетит время. Не успеешь глазом моргнуть, как уже завтра ты окажешься на Кифере.

Сенатор по–отцовски улыбнулся. Аристон почувствовал тепло, исходящее от этого человека. Он больше не видел в нём великого и всевластного сенатора, проконсула и правую руку императора. Это был простой человек и возможно, хороший отец. Не только отечества, но и домовладыка. А Аристону сейчас так не хватало отцовской любви и заботы, которую он итак практически никогда не получал.

Сейчас он совершенно иначе смотрел на Корбулона. Он ему нравился и ему не хотелось уезжать к прежнему отцу.

– Пошли в дом, мальчик мой, – сказал ласково сенатор.

Не в силах более владеть собой, Аристон прижался к тёплой тоге сенатора и заплакал. Он больше не мог всё держать в себе. Его душа кричала и требовала утешение. Слишком много событий произошло за эти дни. Слишком много Аристон настрадался.

Он обнял сенатора за талию и уткнулся в мощную грудь. Судя по всему, Корбулон раньше был воином, ибо невзирая на его возраст, он был в довольно неплохой форме. Широкие плечи, сильные руки и мощный торс.

– Да что ты…

Сенатор похлопал Аристона по спине, отчего юноша заплакал ещё громче. Осторий стоял рядом с невозмутимым лицом и молча наблюдал за идиллией.

– Ну всё, всё, – проговорил сенатор и убрал от себя юношу.

Он взял его лицо в свои руки и посмотрел в его красные от слёз глаза. Сенатор был выше его и поэтому смотрел сверху вниз.

– Простите, – смущённо пролепетал Аристон и вытер слёзы.

– Всё хорошо, мальчик мой.

Он ещё долго всматривался в прекрасное заплаканное лицо Аристона, словно проверяя товар, ища в нём изъяны. Сенатор погладил его по кудрявым волосам, которые закрывали его тёмные брови и голубые глаза и проговорил:

– Антиной64*.

Аристон прекрасно знал, кто такой Антиной. Ему стало неловко, и он попытался уйти, но сенатор его не отпускал.

– Позвольте удалиться? – Спросил Аристон нервным голосом.

Несколько минут сенатор молчал, продолжая рассматривать тело юноши. Но затем глаза его широко раскрылись, и он быстро спрятал свои руки за спину, словно ученик, который провинился перед учителем со словами оправдания: «я тут не причём».

– Д-да, конечно иди…– проговорил сенатор.

Аристон тут же ринулся к дому, не оглядываясь назад. Сенатор посмотрел на Остория. Осторий с укоризной скрестил руки на груди и неодобрительно покачивал головой.

– Что? – Спросил Корбулон и, махнув рукой, последовал вслед удаляющемуся юноше.

Аристон тем временем заперся у себя в комнате и лёг на мягкую постель, раскинув руки в разные стороны. Немного полежав и вспоминая случившееся, он закрыл лицо руками и вздохнул.

– О боги, дайте мне силы, – проговорил он на греческом.

Он снова вспомнил эпизод с Креоном, а затем и с Луцием…Его тело всё ещё помнило насилие. Он посмотрел на свою руку, на которой совсем недавно были сломаны пальцы и размял кисть. Затем он задрал тунику и посмотрел на свой выпуклый пресс. Он вспомнил, как Луций сделал на нём длинную полосу, из которой медленно сочилась кровь. Он сжал кулаки и ударился головой об кровать. Ему было больно. Воспоминания давили на него с невероятной силой. Он зажмурил глаза и закричал.

В комнату вбежала молоденькая рабыня, которая была в услужении у Аристона и обеспокоенно спросила, что случилось.

– Уйди! – Процедил сквозь зубы Аристон, не открывая глаз.

Он закрыл лицо руками и застонал.

– Вам плохо?

– Прочь! Оставьте меня одного! Уйдите!..

Рабыня быстро выбежала за дверь, испугавшись своего нового господина. Она закрыла рот рукой от безысходности. Она не знала, что делать.

Рядом проходил Осторий и заметил странное поведение рабыни.

– В чём дело? – Грубо спросил вольноотпущенник.

– Я ничего не знаю, Осторий, – ответила рабыня. – Посмотри сам!

Осторий оттолкнул рабыню в сторону и распахнул двери. Аристон лежал на постели и сдирал кожу у себя на руках, отчего его белоснежная туника покрывалась пурпурными пятнами крови. У него была истерика. Он сходил с ума.