Куртизан

Аристон кивнул и подумал. «Сначала Александр, затем и сам император спасают меня от неминуемой смерти…Зачем? Почему боги не хотят меня лишать жизни? Зачем жить, если я уже давно мёртв? Зачем мучиться…страдать. Неужели я послан в этот мир не просто так? Неужели я ещё должен что-то совершить, что-то сделать, чтобы завершить свою миссию? Но что я могу? Я ведь никто…бывший раб…и совершенно бесполезен».

Консул предложил им переночевать у себя на вилле, а утром гости покинули его и отправились обратно в поместье сенатора.

Несмотря на слабость, Аристон отказался ехать в носилках и снова предпочёл идти пешком. Всю дорогу он думал о случившемся и разглядывал красивый браслет, сделанный из сапфира. Сапфир был таким же голубым, как небо и как глаза Аристона, которые он отпустил вниз.

Ему было стыдно. Его уже дважды спасают, а он не способен даже на благодарность. Ещё вчера он ненавидел императора, считая его слабоумным и хладнокровным тираном. Сейчас же он был для него богом, который спас его от неминуемой смерти. Он до сих пор слышал его голос – его грубый и суровый голос. Голос императора.

«Замолчи!» – это слово запомнил он лучше всего. Оно было наполнено гневом и уверенностью, напоминало молнию, выпущенную из перуна Юпитера.

Но он немного расстроился, оттого, что не смог проявить почтение августу. Вместо того, чтобы поклониться ему, он беспомощно лежал на полу. Ему было невероятно стыдно. Он даже не увидел лицо императора, хотя так хотел.

Он видел лишь профиль августа на монете, но изображение было таким нечётким и кривым, что казалось Римом правит какой-то уродец или орк из царства Аида.

Впрочем, Аристон сам сейчас не понимал, почему его сейчас занимают подобные мысли. Тогда он снова вытащил амулет и вздохнул.

– Что это? – Спросил Корбулон, выглядывая из носилок.

Они уже приехали домой и сейчас находились возле самих ворот.

Аристон смущённо покраснел и спрятал амулет под тунику.

– Ничего, – ответил Аристон и нахмурился.

– Он так дорог тебе, – сказал Корбулон. – Его тебе любимая девушка подарила, верно? – Сенатор осклабился.

– Это неважно.

– Так вот почему, ты так печален, – сенатор усмехнулся и по-отцовски похлопал Аристона по плечу. – Если хочешь, ты можешь написать ей письмо. Мой посыльной тут же отправиться в Рим, чтобы передать его ей.

Аристон с удивлением посмотрел на сенатора и не знал, что ответить. Ибо его девушка живёт в лупанарии. Корбулон может подумать, что она самая обыкновенная шлюха и тогда Аристон потеряет остатки уважения, которые сумел сохранить. Либо, узнав об её ремесле, сенатор просто-напросто откажется выполнять его просьбу.

Корбулон, заметив колебания юноши, успокаивающим тоном заговорил:

– Аристон, мне известно, где живёт твоя возлюбленная.

Аристон поднял взор с земли на Корбулона и вспотел, лихорадочно ожидая, что скажет сенатор дальше.

– Разумеется, я не отпускаю тебя в Рим и даже не приглашаю её в Остию. Но это всего лишь письмо. И я надеюсь, что оно поможет тебе избавиться от тоски.

– Спасибо, сенатор Корбулон, – ответил Аристон. – Вы даже не представляете, как сейчас осчастливили меня. Спасибо вам, спасибо за всё.

Юноша подошёл к сенатору и обнял его за широкую грудь, почувствовав телом его мокрую от пота толстую тогу. Сенатор осклабился и похлопал Аристона по пояснице.

Когда Аристон ушёл к себе в комнату, чтобы начать писать письмо, Корбулон устало развалился на широком ложе в атриуме и вздохнул.

– Вы слишком много ему позволяете, – проговорил с упрёком Осторий. – Я бы на вашем месте давно избавился от него. Он представляет для вас опасность, он может рассказать всё императору и тогда замыслу наступит конец.

– Глупости, Осторий, – недовольно ответил Корбулон и фыркнул. – Ты что это, вздумал учить меня?

Он вопросительно посмотрел на своего вольноотпущенника и не дожидавшись ответа, многозначительно хмыкнул и ушёл к себе в таблиниум.

***

Весь день и всю ночь Аристон писал строчки, в которых признавался Киссе в любви. Но ничего не выходило. Он был немного расстроен оттого, что сенатор не позволил ему увидеться с Киссой. Он так мечтал наконец прижать её сильное тело к своей груди, вдохнуть аромат её волос и духов, услышать её дыхание и почувствовать биение сердца сквозь упругую грудь. Затем он поцелует её в алые губы, с медовым вкусом, посмотрит в её зелёные прекрасные глаза и потрогает выпуклый живот, где живёт его ребёнок.

Он мечтал об этом с тех пор, как уехал из Рима.

«Поскорее бы закончился этот кошмар».

Так ничего не написав, он уснул прямо у себя на столе в груде пергамента и восковых табличек.

Утром его разбудил раб, который пришёл, чтобы забрать письмо и отправиться в путь. Аристон увидел, что ничего не написал и простонал слова проклятия.

– Слушай, – обратился Аристон к гонцу. – Что бы ты написал любимой женщине, чтобы она поняла, как сильно ты её любишь?

– Хм, – гонец задумался, почёсывая гладкий подбородок. – Так бы и написал – два волшебных слова: «Te amo».

Он поднял стилус с пола, который уронил ночью и тут же записал – «Я тебя люблю. Твой Хазани».