Куртизан

Скульптура была довольно невысокой, около 155 сантиметров, точно такой же рост был и у Аристона. Увидев скульптуру вблизи, сенатор ахнул и произнёс, сплёвывая себе на грудь:

– Absit omen…

Скульптура была настолько реалистичной, что казалось это сейчас Аристон стоит перед ними, перемазанный мелом с ног до головы. Гладкие сильные плечи, мускулатура, рельефный пресс и даже кудри на голове – Касьян сумел повторить всё, это был воистину один в один, точь-в-точь, модель, двойник…

Мраморный Аристон в задумчивости притупил взор вниз, как это часто делал настоящий Аристон. Пальцем он прикоснулся к подбородку, словно что-то вспомнив. Другая рука повисла в воздухе. Он смотрел так, будто увидел что-то любопытное, что-то интересное. Бедра его покрывала мраморная ткань, которая ниспадал вниз, слегка оголяя ягодицы и срамное место. Казалось, что ещё чуть-чуть и эта ткань окажется на полу и тогда юноша окажется полностью обнажённым.

– О боги, – произнёс сенатор. – Это прекрасно…Аристон, ты только взгляни!

Корбулон посмотрел на Аристона и улыбнулся. Юноша лежал на длинном пурпурном ложе и спал, так и не успев надеть на себя тунику.

***

Двери в Аулу Регию72* распахнулись и в залу вошла молодая девушка, в великолепной столе и искусной диадеме на рыжих волосах. Её юное и когда-то милое лицо искривилось в гримасе недовольства и злости. Рядом с ней шагали двое рабынь, а сзади недоумённые преторианцы, которые всем своим видом просили прощение у августа.

Император Гай Элий Эмилий Август величественно восседал в апсиде на золотом троне, по бокам которого стояли две скульптуры львов, символизирующие власть. Голову его покрывала золотая диадема, искусно сделанная в виде лаврового венка. Пальцы покрывали драгоценные перстни, а сам он был одет в пурпурную тогу.

Увидев жену Урсулу, Эмилий быстро поднялся с ложа и опрометью спрятался за спинку трона.

– Эмилий! – Крикнула девушка, напрягая свой детский и высокий голосок.

– Эмилия здесь нет! – Ответил август из-за трона.

– Хватит ребячиться, идиот!

Урсула подошла к супругу и схватила его за ворот тоги, словно собираясь поднять его у себя над головой и бросить на землю, как профессиональный борец.

– Не бей, не бей, – залепетал испуганно император.

– Что ты натворил? – Спросила она, смотря ему в глаза.

– Что ты имеешь в виду, женщина? – Не понял август и тут же закрыл лицо рукой от внезапной оплеухи.

– Кто тебе дал право снимать с должности префекта преторианской гвардии Луция Аттикуса?!

– Он провинился! – Ответил Эмилий. – Он не заслужил эту должность! Тем более на него всё время поступают жалобы из преторианского корпу…

– Клевета! – Оборвала его супруга. – Эти болваны вечно не довольны жалованьем, вот и ноют тебе. А ты, муж мой, слишком добрый и наивный. – Урсула сделала тон мягче и продолжила. – Ты не должен был снимать с должности Луция. Он служил ещё твоему отцу. Он прекрасный военачальник и не заслуживает такого несправедливого обращения к себе. Признай, что ты ошибся, когда снял его с должности. Ты слишком глупый, чтобы принимать такие поспешные решения.

– Но я…император! Моя воля – закон, – промямлил Август.

Урсула глубоко вздохнула. Она была настолько разгневана, что казалось, сейчас вонзиться Эмилию в глотку и разорвёт её своими длинными ногтями.

– В общем так, – проговорила Урсула. – Сейчас ты идёшь к Луцию – просишь прощения и восстанавливаешь его в должности, ты понял меня?

– Ну уж нет, я перед ним не виноват! – Буркнул император и обиженно надул губы.

Августа посмотрела на супруга, как на полного идиота и наклонившись к его лицу, процедила сквозь зубы:

– Повторяю – идёшь и извиняешься перед ним, иначе ты знаешь, что я с тобой сделаю.

Супруга многозначительно посмотрела на Эмилия и добавила:

– Он ждёт тебя за дверью.

После этих слов девушка развернулась и ушла. Когда Эмилий остался один он топнул ногой и расплакался, как ребёнок, повторяя:

– Ненавижу, ненавижу тебя!

Тем временем в Остии, Аристон стоял возле своей скульптуры и смотрел на «себя». Скульптура и вправду была великолепной, не зря он простоял на одном месте 16 часов.

«Неужели я и вправду так выгляжу?» Аристон не любил смотреть на себя в зеркало, тем более, когда те зеркала, в которые он смотрелся, были скверного качества и искривляли отображение. Ему часто говорили, что он, невероятно красив, но он не верил, пока сам не убедился. «Теперь понятно, почему от тебя все сходят с ума». Аристон не сдержал самодовольной улыбки и, наконец, накрыл скульптуру белым полотном.

Корбулон запретил смотреть на скульптуру рабам и своим паразитам. Смотреть могли только сам Корбулон, Аристон и Осторий, после просмотра он велел закрывать скульптуру от посторонних глаз.

Аристон подумал, что сенатор просто боится, что рабы запачкают её или навредят, ибо он хотел сохранить скульптуру в наилучшем виде.