Куртизан

Но Аристон родился довольно скромным, и он бы не хотел, чтобы кто-то всё время смотрел на него и любовался. Даже сейчас ему было чересчур неловко. Казалось, что это он стоит под полотном, но вот сейчас его кто-нибудь снимет и снова начнёт внимательно разглядывать его нагое тело. Нахальным и непристойным взглядом.

Осторий подошёл сзади, как он любил это часто делать – внезапно и неожиданно – и сказал:

– Господин хочет подарить её императору.

Аристон испуганно ахнул.

– Фух, напугал! – С упрёком воскликнул Аристон. – Императору?

– Да, – ответил Осторий. – Завтра его августейшество соблаговолит приехать в Остию и нанести визит моему достопочтенному господину.

Юноша не смог скрыть удивление. Сам император приедет в дом Корбулона.

– Император часто приезжает сюда, – продолжил Осторий. – Ведь мой господин его правая рука.

– Осторий, – неожиданно проговорил Аристон и посмотрел в глаза вольноотпущенника. – Зачем Корбулон решил сделать подарок императору, если всё равно хочет его свергнуть? Скажи мне – скульптура отравлена?..

Последние слова он проговорил шёпотом.

– Это тебя не касается, – процедил сквозь зубы Осторий. – Мой господин не опустится до кровопролития. Сейчас другое время – и всё можно решить мирным способом. – Осторий сменил тон на спокойный. – Мой господин знал императора сызмала, он любит его и никогда не сделает ничего того, что навредило бы ему. Даже сейчас он радеет прежде всего о его счастье, о его жизни, ибо назревает мятеж. Многие легионы, в том числе и преторианский, не признают его, как своего императора. Он должен внушать уверенность, быть подражателем. Воины, отправляясь на войну кричат – за императора! За империю! А сейчас что? Август настолько труслив, что не то, что боится идти на войну, боится собственной жены. Империи нужна сильная рука – и эта рука моего господина. Если он не станет императором, то кто-нибудь другой придёт и узурпирует власть. Те же преторианцы, которые привыкли решать судьбу империи, могут как во времена Клавдия, ворваться во дворец и посадить своего человека на трон, убив при этом августа. Август – не тиран и не деспот. Он – ребёнок. А Корбулон – его отец, который заботится о своём сыне. Вот и всё.

Осторий по своему обыкновению не стал дожидаться ответа и ушёл, ставив Аристона наедине со своими мыслями.

Аристон переварил слова Остория и задумался. Корбулон и вправду будет хорошим правителем. Он будет отцом не только для Эмилия, но и для всего римского народа.

Однако, его немного смутили слова Остория, когда он назвал императора ребёнком. Аристон вспомнил слова принцепса. Его голос был грозным и величественным, он принадлежал воистину сильному человеку, привыкшему бороться. Так почему же все считают императора душевнобольным? Когда он слышал его, ему так не показалось.

«Быть может, это всего лишь пересуды? А Корбулон с Осторием специально хотят меня запутать, склонив на свою сторону?» Аристон стряхнул головой, отгоняя навязчивые мысли. Он снова вытащил амулет и вспомнил о Киссе. Он каждый раз так делал, чтобы перестать думать о политике Рима. Он понимал, что его это совершенно не касается, но в то же время, что-то подсказывало ему, что он должен всё знать. Зачем? Быть может, боги для того послали его в Рим, сохранили ему жизнь, чтобы именно он как-то повлиял на ход истории? На будущее Римской Империи?

– Ха-ха, – усмехнулся Аристон собственным мыслям. – Ты уже сходишь с ума…

На следующий день сенатор Корбулон вернулся на виллу из Рима. Он уезжал туда, чтобы завершить какие-то государственные дела. Но приехал он не один. А с императором. Аристон, узнав об этом, безумно хотел посмотреть на него, какой он – красавец или, напротив, урод? Карлик или гигант? Он спас ему жизнь, и он просто обязан был отблагодарить его.

Аристон завязал на руке браслет, который ему подарил император и надел на себя лучшую тунику. Но тут в комнату зашёл Осторий. Лицо его было как всегда невозмутимым и ничего не выражало.

– Господин запретил тебе выходить из комнаты, пока его августейшество не покинет виллу, – проговорил Осторий.

Аристон расстроенно опустил плечи вниз и сел обратно на ложе.

– Но почему? – Спросил юноша. – Я должен поблагодарить его, ведь он спас мне жизнь.

– Не задавай лишних вопросов, – сказал вольноотпущенник. – У меня есть приказ – не выпускать тебя.

Осторий почтительно поклонился и вышел, закрыв за собой дверь. Аристон вздохнул и упал спиной на постели, уставившись в потолок.

«Несправедливо» – подумал он.

Император пробыл на вилле Корбулона весь день. Они гуляли по саду и всё время разговаривали. Эмилий любил этот сад, намного сильнее чем сады Мецената, Цезаря, Акуллла, Домициана и Агриппины, которые находились в Риме.

Вечером Аристон проснулся и решил выйти. Император должен был уже уйти по его расчётам и вместе с Корбулоном отправиться во дворец в Остии.

Открыв двери и выйдя в галерею, Аристон никого не обнаружил. Осторий давно ушёл, а рабы, которые охраняли Аристонову комнату куда-то делись. Юноша проголодался и решил пойти в атриум, чтобы перекусить.