Куртизанка Сонника. Меч Ганнибала. Три войны

Велика была радость по случаю возвращения товарищей, которых считали уже погибшими, а через несколько дней пунийские войска достигли высшей точки своего пути. (Это был Малый Сен-Бернар, 6792 фута над уровнем моря). Войска расположились лагерем и решили отдохнуть два дня, чтобы отставшие могли нагнать, а ослабевшие набрались бы сил.

Наиболее трудная часть пути была пройдена, но никто и не подозревал, какая опасность грозила величайшему из сынов Карфагена здесь, в царстве облаков.

Наступила ночь, и все было объято сном: утомление пути сказалось и на сильнейших.

После полуночи облака скрыли месяц... В ущелье ближней горы зашевелилась человеческая фигура, проскользнув вперед, острым взглядом дикаря пронизала ночной мрак, различила форпосты и наметила на неровной земле путь, где можно проползти незамеченным.

Это был огромного роста кельт. Он в течение всего дня изучал пунийский лагерь, оставаясь сам незамеченным. Бросившись на землю, он пополз, как змея, между сугробами и камнями, пробираясь между постами все дальше, пока не очутился у цели. Он все время приподнимал голову, прислушивался и озирался, не шевелится ли кто-нибудь; у палатки Ганнибала он приостановился еще раз, чтобы убедиться, все ли спокойно, и исчез в ней.

Сын Гамилькара не старался поражать своих подчиненных роскошью и блеском; его значение покоилось на убеждении воинов, что он лучше всех; он не нуждался в почетном карауле, потому что он был Ганнибал! И что ему почетный караул, когда у него двадцать тысяч преданных ему воинов, готовых за него пожертвовать жизнью!

Однако дабы всякий мог в любой момент найти вождя, над его палаткой днем на высоком шесте развевался флаг, а ночью зажигался фонарь.

Кельт проскользнул в палатку и притаился, приникнув к земле и не шевелясь. Только убедившись, что все спит мертвым сном, он тихо и осторожно поднялся и выпрямился во весь рост, не выпуская меча из рук. Он смотрел на спавшего перед ним человека: простой плащ служил постелью вождю, который вторгся в страну с многотысячным войском и все сокрушал перед собой.

В эту минуту его жизнь висела на тончайшем волоске, и от воли стоявшего над ним кельта зависело, когда угаснет искра жизни. Острый глаз великана приметил, что около спавшего лежал обнаженный меч. Однако рука Ганнибала не лежала на самой рукоятке, а только подле, .так что в любой момент он мог схватить меч. Это было опасно; ведь если Ганнибал не будет убит на месте, а сможет вскочить на ноги, попытается защищаться и будет звать на помощь, тогда, без сомнения, покушавшийся на его жизнь будет схвачен и казнен, и таким образом напрасно пожертвует своей жизнью. За ударом в грудь должен следовать другой удар, чтобы жертва не успела оказать сопротивления. Кельт осторожно нагнулся и тихонько взялся за острие меча, чтобы его оттянуть. Но едва он к нему прикоснулся, как спавший вскочил на ноги и уже с этим мечом в руке приготовился отразить нападение.

Всегда готовый ко всяким неожиданностям, не исключая и ночных нападений, Ганнибал каждый вечер клал свой меч рядом с собой, а чтобы ворочаясь во сне, не отодвинуться от него, и чтобы в нужный момент не пришлось искать оружия, а всегда иметь его рядом, он тонкой веревкой привязывал меч к руке; в темноте кельт не разглядел веревочной петли. Ганнибал не знал, в чем дело, но, видя перед собой человека, спросил, что ему нужно; когда же ответа не последовало, в нем шевельнулось подозрение, и, отступив на шаг, он приготовился к защите.

Теперь у кельта не было сомнений в том, что за этим последует; он не хотел умереть мучительной смертью и собственным мечом пронзил себе грудь.

Полководец кликнул своих людей; переводчики допрашивали умирающего, но он умер прежде, чем взошло солнце.

— Смотрите,— говорили между собой пуны,— Ганнибал под особым покровительством великой Танит: враги бессильны против него; кудесник на Роне предсказал ведь, что вождь наш придет в Италию и неоднократно разобьет римлян, а пока он с нами, победа нам не изменит.

Перед тем, как начать спуск, Ганнибал повел военачальников на высокое плато и показал на лежащую внизу плодородную долину:

— Взгляните на Италию: там внизу наша цель! Альпы — стены крепости; кто приступом опрокинул стену, тому нечего бояться спуститься за добычей.

Военачальники с радостью рассказали своим воинам о том, что они видели, и солдаты с восторженными кликами: «В Италию! На Рим!» двинулись вниз.

Уже пять месяцев прошло с тех пор, как армия Ганнибала выступила в поход из Нового Карфагена; две недели отнял переход через Альпы; от храброго войска оставалось еще двадцать тысяч пехотинцев и шесть тысяч всадников. Все они обносились, изголодались, были изнурены и плохо вооружены; стройная армия превратилась в орду оборванцев, по виду похожих на дикарей.

Но эти исхудалые, грязные воины были наделены мужеством, которое не отступает ни перед какими лишениями, ни перед какими трудностями. Кто перешел Альпы, тот закален, кто среди вечных снегов, над пропастями, сумел отразить наскоки варваров и противостоять грозной природе, тому римляне не страшны!