Квестер

— Конечно же, не я. — он печально вздохнул. — И тот человек действительно погиб… к сожалению. Хотя — не должен был… Основной секрет, мистер Арнольд, был в том, что во всех медицинских картах Филиппа Гудвича вместо моих были его данные, поэтому при опознании останков…

— Да, да, понимаю: экспертиза крови, тканей, зубов неопровержимо указала на то, что погиб Гудвич. Но спецслужбы всё равно не поверили…

— Сейчас это уже не важно. — прервал его Гудвич. — Не будем вспоминать.

— Извините. — спохватился Арнольд. — Так вы поможете мне? Я хочу, связавшись с журналистами…

— Давайте, мистер Арнольд, сначала решим второй вопрос, — вновь перебил его Гудвич, — с вашим исчезновением. Вы, вероятно, хотели бы уехать из страны, да и вообще — с континента? Для вас я могу это устроить!

— Нет! — твердо ответил Томас. — Я хотел бы остаться в Америке…, ну, или хотя бы — в Канаде…

— Мистер Арнольд, — в голосе Гудвича зазвучали менторские нотки, — не хотелось бы напоминать такому профессионалу, как вы, о том, что, оставаясь на континенте, вы рискуете…

— Ничего страшного! — перебил Гудвича Арнольд. — Подскажите только, что и как нужно сделать. А об остальном я позабочусь сам. Поймите: здесь живут мои дети. И Саманта…

Томас умолк на полуслове, остановленный взглядом Гудвича.

— Мистер Арнольд, вы блестящий контрразведчик, но…, вынужден признать, что в делах сердечно-семейных вы … ни черта не смыслите!

Том вновь ничего не ответил, лишь развёл руками. Гудвич продолжил:

— Впрочем — как хотите! Я надёжно спрячу вас и здесь. Но, находясь на континенте, вы должны будете практически до самой смерти скрывать себя от всех, кто вас знал раньше, в том числе — и от детей, и уж, конечно же, от вашей жены: она-то не преминет сообщить своему любовнику о вашем местонахождении. До самой смерти, мистер Арнольд! А за пределами американского континента встреча с женой и детьми уже не будет для вас столь опасной. Выбирайте: по-шпионски подглядывать за жизнью собственной семьи или иметь возможность пусть крайне редких, но — встреч…, а главное — вы сможете жить надеждой на воссоединение! С женой — не знаю, а с детьми… — очень, очень даже вероятно!

Пока Гудвич говорил, Томас Арнольд смотрел в окно и … ничего там не видел. Он понимал только то, что своими руками начал возводить между собой и своей семьёй огромную, крепкую, как скала, стену…. И пробить эту стену потом у него просто может не хватить сил! А сейчас?

Он спросил Гудвича:

— А можно… меня и детей сразу… за пределы континента?

Гудвич опять вздохнул.

— Нет, мистер Арнольд, нельзя. Исчезновение детей сразу даст зацепку тем, кто будет вас искать. Мало того, вы будете обвинены в похищении людей, а по международным законам…, ну вы знаете!

— Да, — согласился Арнольд. — Вы правы, мистер Гудвич. Это не выход.

Возникла длинная пауза. На улице быстро темнело. В конце концов, Гудвич, внимательно взглянув на Арнольда, как будто самому себе, произнёс:

— Решайте скорее, Томас. У нас очень мало времени…

3

Уже расставаясь, Томас всё же не выдержал, спросил:

— Фил, а как же вам удалось сохранить добытые вами материалы по Проекту, ну, те, которые ваши голуби вынесли из «Индисофта»? Ведь ни в вашем доме, ни на работе, ни у знакомых … — их нигде не нашли?

Гудвич широко улыбнулся:

— Да, не нашли. А меж тем, Том, они всё это время висели на магните под днищем старого грузовика моего соседа! — ответил Гудвич. — Но кто, мой дорогой Томас, кто будет заглядывать под старые грузовики?

Глава седьмая

1

Суперкомпьютер наконец смог произвести очередное сканирование Объекта, проанализировал ситуацию и выработал программу действий. Первой задачей было полное уничтожение нелегально попавших в Бестерленд цифроклонов. «Сьюппи» проверил Сферы. Они сообщили о полной готовности. Центральный процессор — главнокомандующий этого сражения — незамедлительно дал сигнал к действию. Обе Сферы вздрогнули и начали раскрываться семью лепестками, словно бутоны фантастических цветков. Эти лепестки, разделившись, тут же начали разбухать и постепенно превратились в дольки. И вскоре каждая Сфера представляла собой апельсин, мастерски разрезанный на семь равных долей. Только этот апельсин был снаружи — красного, а внутри — серебристо-ртутного цвета. Затем дольки одного из «апельсинов» (который находился справа по течению Реки) оторвались от общего основания и превратились в серебристо-красных не то змей, не то гусениц, имеющих утолщённую «голову» и сужающееся к «хвосту» тело. «Змеегусеницы» полежали несколько секунд на земле и вдруг с большой скоростью заскользили по земле, в направлении, противоположному течению Реки, ловко скользя между деревьями и камнями.