Квиллифер

Артиллерия Липтона начала стрелять, но строй жандармов стоял совсем не так плотно, как шеренги копейщиков, и я не заметил, чтобы кто-то из них пострадал.

Я принялся внимательно изучать врага. Жандармы под развевавшимися знаменами производили сильное впечатление, однако я почувствовал некоторый скептицизм.

– Несомненно, это реликвии прошлых лет, – сказал я. – Они играют в древних рыцарей при дворе Птицы Тизель.

По губам Уттербака пробежала сардоническая улыбка.

– Можешь поставить их об этом в известность, если пожелаешь.

– Но, – запротестовал я, – а как же «камень, ножницы, бумага»? Кавалерия не сможет атаковать наши пики.

– И вновь, – ответил Уттербак, – тут дело в жандармах, которые об этом просто не знают. – Он посмотрел вниз, на наших солдат, и его лицо стало печальным. – Я бы хотел, чтобы наши люди не устали так сильно.

– Нам следует сказать им, чтобы они приготовились встретить кавалерию, – предложил я.

Я уже собрался пришпорить свою лошадь и поскакать к нашим, когда мне в голову пришла новая мысль, и я повернулся к Уттербаку.

– Если они прорвут наш фронт, вам следует нанести по ним удар кавалерией, – сказал я.

Уттербак с сомнением посмотрел через плечо – туда, где собрались наши всадники.

– Да, мне придется.

Жандармы начали движение: им, как и пехотинцам, пришлось смешать ряды, чтобы пройти через расположение артиллеристов. Батарея Липтона продолжала стрелять, и на этот раз я увидел, как падают лошади с всадниками. Лорд Уттербак и я подъехали к рядам нашей пехоты, чтобы рассказать о том, что их ждет.

– Они послали против нас свою кавалерию! – презрительно заявил Уттербак. – Мы превратим дорогу в могилу всадников, а кустарник станет для них памятником!

Должен сказать, что он умело поднимал дух солдат.

Пехота, занимавшаяся раздеванием вражеских трупов, быстро покинула дорогу и приготовила длинные копья. Я отправился на правый фланг, чтобы предупредить Рутвена и Фрера, что драгунам следовало укрыться за копьями пехотинцев, и успел заметить, как враг начал растягивать свои силы далеко вправо, за дорогу на Пексайд, и, значит, драгунам не удастся в этот раз вести фланговый огонь по врагу.

Фрер вытащил подзорную трубу и посмотрел на всадников, которые строились напротив его людей.

– О, – сказал он. – Эсквайры.

Эсквайры – слуги жандармов и ученики рыцарей, также дворяне. Всадники были в полном вооружении, но у их лошадей отсутствовала броня, защищавшая от пуль и копий.

Против нас выступили два полных полка жандармов и эсквайров: каждый состоял из двух эскадронов, а эскадроны, в свою очередь, делились на два взвода. У нас же имелось три взвода в не слишком надежных доспехах, чтобы им противостоять, а также драгуны, одетые в кожаные куртки вместо доспехов и вооруженные не слишком надежными большими пистолетами.

– Я отведу своих людей назад, – решил Фрер. – Нет смысла отдавать их на растерзание врагу.

Драгуны с радостью отступили, оставив изгородь, которая перестала давать надежную защиту. Они построились за пехотой Рутвена, здесь же находились коноводы с их лошадьми. Фрер снова посадил драгун в седла, и сразу запели горны, когда тысяча шестьсот всадников элитной кавалерии мятежников начали наступление, блистая безупречными доспехами: жандармы в центре, а с флангов два эскадрона эсквайров.

Земля содрогалась от топота множества копыт, из-за кустарника раздались одиночные выстрелы. Стрелки ловко отскакивали назад, когда могучие лошади пробивались сквозь терновник на затопленную дорогу. И вновь я услышал скрежет металла, встречавшегося с металлом, но теперь к нему присоединилось пронзительное ржание лошадей.

На правом фланге мне пришлось отступить, когда эсквайры встретились с нашей пехотой, которая до сих пор не участвовала в сражении. Всадники метались вдоль ощетинившегося пиками каре, били копьями или стреляли из пистолетов, а пехота с мрачной решимостью пыталась достать противника, направляя пики в незащищенные головы и грудь лошадей, в то время как стрелки, находившиеся внутри каре, вели огонь по кавалеристам. Я опасался, что эсквайры прорвут линию пехоты и атакуют сзади или отправятся грабить наш лагерь; но построившиеся на расстоянии в двести пятьдесят ярдов драгуны Фрера – имевшие более грозный вид, чем было на самом деле, – его защищали.

Я направился к пехоте, где лорд Уттербак старался подбодрить своих солдат.

– Хороший удар! Я видел, вон там! Превосходно! – Словно он наблюдал за играми с битой и мячом.

Я подъехал к нему и присоединился к его похвалам. Затем всего в паре ярдов от меня из кустарника выскочил один из жандармов, который поскакал по дороге, лязгая доспехами, в красных глазах горела ярость. Он взмахнул боевым молотом над пехотинцами, и те бросились врассыпную от него и его лошади, сверкавшей подкованными копытами. Но уже в следующее мгновение выставили в его сторону копья, однако от одних он уклонялся, другие отскакивали от его доспехов. Вскоре наш пехотинец рухнул на землю с проломленной ударом молота головой.