Квинтовый круг

Куда звонить? Конечно «02», а они уже достучатся до майора Искренко. Отблеск пожара отчетливо высвечивал диск, но такую комбинацию можно набрать и вслепую, если иметь две копейки… но кажется, до милиции можно дозвониться и так. Только начал крутить, как раздался стук у меня за спиною. Оборачиваюсь…

Прямо на меня, прижав лицо к стеклу, так что приплюснулся нос, смотрела Вита. Я не мог бы ее разглядеть против света от котельной, если бы она не светилась, будто флюоресцируя. Но это уже была не та Вита, которая вбежала ко мне в номер гостиницы, и не та, что подсела на топчан в «кукушкином гнезде». Это была мертвая женщина.

– Открой, – прошептала она, не шевеля синими губами, – ты же видишь, что я не могу.

Краем глаза я видел, что она безрезультатно пытается потянуть на себя дверцу за ручку с круглым набалдашником. Я инстинктивно, с чувством суеверного страха, ухватился за ручку со своей стороны, не давая ей открыть.

– Открой! – повысила голос Вита и подняла руки. – Не видишь, что мне трудно?

На руках у нее не было кистей… Но не так поразило меня это, как то, что Вита на глазах становилась прозрачной. Сначала ее тело стало блекло-синего, затем белесого цвета, который таял, расплывался, и вот уже сквозь лицо просматриваются языки пламени над вспомогательным зданием котельной.

– Открой! – уже кричала Вита, колотя культяпками по стеклу. – Я же люблю тебя!

Стекло треснуло, посыпалось осколками. Руки потянулись ко мне.

И тогда я, толкнув Виту дверью, выскочил из будки и отскочил в сторону. Оглянулся…

То, что было Витой, рассыпалось на отдельные куски и лежало вразброс, будто высыпанное из мешка. Но все это – руки, голова, ноги, туловище – дергалось, подпрыгивало, как живая рыба на сковороде, и одновременно таяло и дымилось, как сухой лед.

И я понял, что произошло.

Вита была голограммой карлика, в которую он поместил сознание той, погибшей Виты. Творец голограммы умер – рассыпались пакеты волн его творения. Вот и еще одно подтверждение… Почувствовав исчезновение тяжести на руках, посмотрел на цепь. Сама цепь, наручники стали тоже прозрачными. Звенья разъединялись и поднимались вверх, как кольца дыма от сигареты.

Все. Теперь можно и звонить: наверняка кроме пожарников подъехала и милиция. Выхожу на середину проезжей части дороги и поднимаюсь туда, где среди машин суетятся люди.

Из переулка выскакивает мотоциклист, поворачивает в мою сторону и ослепляет снопом света. Я прикрываю глаза рукою.

И вижу, что ладонь моя стала прозрачной.

Эпилог

Я лежу в морге. Трехъярусные оцинкованные стеллажи заполнены обнаженными трупами. Рядом со мною старуха упирается острым локтем мне в бок. Ее ребра обтянуты кожей, как у пересохшей скумбрии. Подошвы моих ног касаются чьей-то головы, с жесткими короткими волосами. Тесно. Компрессор холодильной машины заклинило еще вчера, и в камере давно уже положительная температура. Запах разложения и формалина. Но это все пустяки.

Главное – что я успел выскочить из голограммы, успел найти свое тело и втиснуть в него свое сознание. Я пока точно не знаю, что послужило причиной моей смерти: пожар в гостинице или выстрел Васьки Жилы. Скорее всего, пожар, потому что в моей крови оказался избыток окиси углерода, который я уже почти вывел из организма. Осталось докончить регенерацию отдельных участков головного мозга, и тогда я узнаю, в какой ипостаси находился после смерти: в виде голограммы с записью моего сознания, и поэтому все, что произошло, имело место в моей реальности, или в виде симбиоза моего сознания с сознанием карлика, породившего весь этот бред. Тогда – это другая реальность. А может, никакого карлика и не было, может быть, он тоже, в свою очередь, порождение фантазии агонизирующего четвертого энергоблока? Тогда это третья реальность. И я не знаю, что случилось с сознанием Виты. Успела ли она выскочить из своей развалившейся голограммы? И не слабые ли колебания ее биополя доносятся с дальнего стеллажа? Не знаю…

Но я знаю твердо. Когда этот козел – студент медицинского института, заступивший сегодня на дежурство в ночь, этот вонючий козел с лицом Добролюбова, у которого в кармане халата всегда лежат плоскогубцы, этот паразит!… засунет мне свой грязный палец в рот, чтобы проверить, есть ли у меня золотые зубы и коронки, я… я его обязательно укушу!

Волгоград, 24 октября 1995

Сергей Синякин

Кандидат на Гран-при

1

Автобус стоял близ остановки метро «Сокольники».

Рядом с автобусом уже толпились бородатые и не очень люди, которые радостно обнимали вновь пришедших и дерзко, не обращая внимания на прогуливающихся поодаль милиционеров, наливали им в пластмассовый стаканчик из емкости, заботливо закутанной в синий полиэтиленовый пакет с изображением двуглавого орла.

Подошедшего к автобусу мужчину в желтом пластиковом дождевике встретили сдержанными, но восторженными криками. Разумеется, ему тут же налили в белый стаканчик.

– Борис Автандилович! – невнятно воскликнул кто-то из бородатых. – Не ждали! Не ждали! Приятный сюрприз! Как там погода в Баварии?