Квинтовый круг

Я расскажу им про нас с тобой, Перегринус.

– Превосходная мысль, – решительно вмешался крот, – очень правильная мысль, но давайте об этом попозже. Времени осталось в обрез, поговорим о делах. Каков генеральный план, директор?

– Прежде всего, восстановить дороги…

– Миль пардон, заранее хочу предупредить: все землеройные работы беру на себя. Тут уж согласитесь… – конец фразы крот проглотил в совокупности с порядочной порцией ликера.

– Чувствую, ты много наработаешь, – не удержалась Дора.

– Наработаю! Ещё как наработаю! А тебе бы только… Впрочем, перейдем к пункту дня.

– Распахать поля, – сказали с левого борта.

Все повернулись на неожиданный звук: белая кобылица безмятежно скакала рядом, касаясь копытами облаков в зеркале реки и выгибая шею.

– Браво, лошадка, так и запишем: пункт второй – распахать поля. Ответственный исполнитель? Пардон ещё раз: землеройные работы… И всё-таки представить себе не могу! – крот азартно хлопнул лапой по толстенькой ляжке. – Взять хотя бы меня, вот я, весь перед вами, покорный ваш слуга, и всё ещё старший лоцман. Без ложной скромности – второй по рангу на судне. Протикает сколько-то там минут, каравелла бросит якорь, и всё, окончен бал.

– Плюнь ты на этот якорь и не печалься, – сказала Дертье. – Кстати, у меня к тебе будет маленькая просьба. Давным-давно мне была обещана занимательная история из жизни пурпурных кротов, и, представляешь, до сих пор меня кормят завтраками. Краем уха я слышала, что бабушка выбила у отца из рук ружье, а ведь ужасно интересно узнать, что было до того и что было после.

– А, вы об этом… – крот самодовольно ухмыльнулся. – Что, в самом деле так уж интересно? Вообще-то вы правы, историйка, прямо скажем, поучительная. Но, кстати, бабушка здесь абсолютно ни при чем. Просто у меня от природы отличная реакция. Будь на моем месте кто другой – труба дело, никакая бабушка не помогла бы.

Короче, как-то на зорьке, в качестве утренней гимнастики, пробил я метра четыре горючих сланцев, слой покровного песчаника и думаю: самое время росной водички испить. Открываю дёрн и вижу: чей-то запущенный двор, чумазая курица копается в грядке, а прямо передо мной стоит здоровенный мужчина, покуривает, и в руке у него берданка. После выяснилось, ихний папахен, – крот кивнул на Перегринуса. – Который час, спрашиваю. Молчит. «Уот тайм из ит?» Ни ответа, ни привета. Стоит, покуривает. Я ему вопрос попроще: «Сколько времени, товарищ часовой?» Тут его проняло: сигаретку выплюнул, посвистал что-то, из Тангейзера вроде, приложил свою гаубицу к плечу, не спеша прицелился и как…

* * *

– Пиря! Перегрин Федотыч! – прямо в ухо сказала Офенизия Ивановна спящему на диване и во сне раскрасневшемуся супругу. Тот вздрогнул всем своим грузным телом, испуганно вытаращил глаза, крикнул: «Какой?». Потом озабоченно принюхался – из кухни потягивало тушеной бараниной, жареным лучком, свежей сдобой, и немедленно успокоился. В самом деле, чего пугаться? Подумаешь, пахнуло баранинкой.

– К тебе пришли, – многозначительно сообщила Офенизия Ивановна, – приведи себя в божеский вид. К тебе дама.

«Кого это еще чёрт принес?» – попытался прикинуть Перегрин Федотыч и с неожиданным для своей комплекции проворством проделал три дела сразу: поправил пухлые диванные подушки, одним касанием навел порядок в легчайшей своей шевелюре (ах уж эта насмешница, любезнейшая Офенизия Ивановна!) и распахнул зачем-то, не без цели, конечно, лежащую на просторном письменном столе папку с неопределенным ярлыком: «Материалы».

«Курьерша из коллегии за проектом пришла… так-с, так-с, так-с… неладно получается», – и Перегрин Федотыч ловко накинул на плечи отделанный витым шнуром нарядный сюртучок – полуофициальный домашний наряд. «Так-с», – еще раз мысленно произнес он, но только и всего: некое лицо и даже не лицо, а ладненькая девушка в английском костюме из черного твида шагнула в кабинет и на приветливую улыбку хозяина ответила взглядом долгим и откровенно изучающим. Перегрин Федотыч сделал поощрительный пас рукой, пропел: «Чрезвычайно, чрезвычайно рад, прошу… чудненько… так-с».

!!"

– Квак-с, – отчетливо произнесла незнакомка и достала из сумочки какую-то вещицу, амулет не амулет – осколок голубоватого минерала на ремешке из сыромятной кожи. – Это вещь из городского ломбарда. На квитанции ваш адрес…

Многоопытный Перегрин Федотыч посматривал на плавающий в воздухе камешек, слушал вполуха и соображал. Нет, она не курьерша, эта строгая барышня. На курьершу она ничуть не похожа, но тогда, позвольте, кто же она?

– Мне очень важно знать, откуда он у вас появился. Где вы его взяли? Вам его кто-то подарил? Нашли на улице?

Перегрин Федотыч с наирадушнейшей готовностью кивал в такт вопросам головой, однако чего-либо понять никак не мог. Хотя амулетик опознал сразу.

Странная штуковинка тысячу раз попадалась ему под руку в ящике письменного стола среди разнообразного хлама. А однажды во время генеральной уборки Офенизия Ивановна вымела амулетик из-под дивана вместе с легкими катышками сизой пыли и спросила:

– Что это?