Квинтовый круг

Все!.. Стараясь не дышать, я взобрался на подоконник, повернулся лицом к номеру и опустил ноги в пропасть. Но прежде чем начать спуск, я вновь ощутил на себе тот тяжелый взгляд, что и ночью, и краем глаза увидел среди пламени улыбающееся лицо. Меня поразило, что оно находилось очень низко от пола: сантиметрах в семидесяти, не более…

Я проскользнул вниз за считанные секунды. Притормозив, сразу же просунул руку сквозь открытую форточку, заглянул в номер. Он был полон дыма. Как быть? Решать нужно было мгновенно. Глянул вниз. Оттуда били несколько водяных струй, перекрещиваясь как лучи прожекторов. Уже совсем рассвело. Двумя этажами ниже опускали по пожарной лестнице какую-то женщину. Спускаюсь дальше. Снизу меня заметили, и кто-то, очевидно, сообразил, что то, на чем я спускаюсь, может перегореть: одну из струй направили в окно моего номера. На меня полилось, как из душа, но это было уже не столь важно, потому что я стоял на оцинкованной полосе в проеме раскрытого окна, уцепившись за верхнюю часть коробки так, что под ногтями наверняка побелело.

Спрыгнув в номер, потянул за собою дипломат, но отвязать его не успел.

4

– Какого черта?! – раздался хриплый мужской голос. – То в дверь стучат, то в окно прыгают – спать не дают.

Я посмотрел в ту сторону, откуда меня так приветствовали, и увидел на узкой одноместной койке мужчину и женщину. Совершенно голых.

Мужчина – красивый крупный грузин с волосатой не только грудью, но и плечами – приподнял голову с подушки, высвобождая из-под простыни и спуская на пол ногу.

Женщина – крашеная блондинка – лежала на боку лицом к стене и никак не прореагировала на мое вторжение.

На прикроватной тумбочке красовался натюрморт из наполовину выпитой бутылки коньяку, двух стаканов, оберток от конфет, пачки «Мальборо», засохших апельсиновых корок, полной пепельницы окурков и рассыпанной колоды карт. На полу вперемешку валялись принадлежности мужского и женского туалета, еще одна пустая бутылка, коробок спичек, смятые газеты. Вторая койка была не разобрана, но, судя по вмятине, на ней сидели.

– Горим, – сказал я, показывая большим пальцем на потолок.

Его широкие, почти сросшиеся брови поползли вверх, едва не соединившись с короткой челкой. Он сбросил простыню на спящую женщину, поднялся и подошел к окну. Высунувшись наружу, посмотрел вниз, по сторонам, вверх и присвистнул.

– Действительно горим! – констатировал мужчина, отходя от окна. – И ты на этой веревке оттуда? (Как и я, он поднял большой палец). Молодец!

Отыскав на полу возле койки полосатые плавки, мужчина натянул их и пошлепал босиком к холодильнику. На спине его перекатывались дельтовидные мышцы.

И вдруг мой дипломат так дернуло, что я чуть не выпустил его из руки – это наконец-то перегорело мое крепление, и карниз сорвался вниз. Я отвязал штору от дипломата, хотел было отпустить ее, но сообразил, что моя конструкция может свалиться кому-то на голову, затолкал конец между ребрами радиатора.

Мужчина между тем достал из холодильника бутылку минеральной воды, открыл пробку зубами и, запрокинув донышко вверх, стал пить прямо из горлышка. Как загипнотизированный смотрел я на его кадык, совершающий возвратно-поступательное движение.

Опорожнив бутылку, мужчина подошел к окну, собираясь снова высунуться, но тут хлестнула снизу струя воды, и он отпрянул.

– Хулиганят, – усмехнулся он и увидел остатки коньяка. – Слушай! Давай отметим твой героический поступок? Я без всякой иронии, на полном серьезе. Я ни за что не полез бы по такой веревке, – и усмехнулся снова, – при моем-то весе.

Я машинально взял протянутый стакан (отметив, однако, что мне достался без следов губной помады).

– Давид, – представился мужчина, поднимая стакан.

Я назвал себя, выпил коньяк и направился к двери.

– Женя! – окликнул меня Давид. – Куда ты в тапочках? В гроб еще рано.

Я глянул на свои ноги, и действительно – в суматохе я забыл обуть кроссовки.

– Возьми мои, – говорит Давид, – они более солидно выглядят.

Он нагнулся и вытащил из-под койки тапочки, которые вполне могли сойти за босоножки.

– Если велики, то подтяни ремешки.

Я так и сделал.

– А вам я советую не задерживаться, – сказал я от двери, – огонь быстро распространяется.

Женщина вскочила с койки и, нисколько не стесняясь меня, будто я был частью интерьера, начала собирать с пола и натягивать на себя трусики, бюстгальтер, короткую сорочку. А я медлил и не торопился выходить: суета этой женщины казалась мне похожей на торопливость кошачьих движений Виты.

Застучали в дверь. Я вопросительно глянул на Давида, он допивал коньяк.

– Открывай, открывай, – махнул он рукою.

Ключ торчал в замочной скважине, я открыл дверь. На пороге стояла женщина в униформе.

– Сколько можно стучать?! В гостинице пожар. Срочно покиньте номе…

Несмотря на необычную ситуацию, наша компания, видать, показалась ей более необычной: двое мужчин – один в мокрой одежде, но тем не менее с дипломатом в руке, второй – в одних плавках, и совершенно голая женщина…

– Пожар, говорю! – зло крикнула женщина, скомкав узкие губы, и заторопилась дальше.