Квинтовый круг

Вспомнив про газету, сходил к соседу по площадке. Он, оказывается, уже пять дней лежит в больничном комплексе с подозрением на рак желудка. Его жена – щупленькая, маленькая старушка – отдала мне стопку корреспонденции и ключ от почтового ящика.

Среди газет и журналов обнаружил конверт из ВОАП, где сообщалось, что один из моих рассказов (балуюсь и этим) опубликован в Чехословакии, и мне необходимо дать согласие на перевод гонорара в рублях или чеках, – приятные мелочи нашего бытия.

Бегло просмотрев газеты за последние два-три дня и ознакомившись с вечерней программой телевидения (наметив посмотреть документальный фильм в одиннадцать часов), углубился в содержание «Техники – молодежи», одновременно заканчивая водочку и консервы.

Где-то около восьми за окном потемнело (я было уже хотел зажечь свет), длинные плети плакучей ивы закачались от ветра, забарабанили об оцинкованную жесть крупные капли дождя. Монотонный шум убаюкивал… Сквозь сон я изредка улавливал утробное урчание грома.

Проснулся за полночь от стука в дверь: так мне поначалу показалось. Темнота. Уличное освещение отключено. Гроза прекратилась. Стук повторился, но теперь я уже определил, что это не в дверь, а очевидно, от соседей, которые ниже. Нашли время долбить шлямбуром плиту перекрытия. Да нет… что-то на это не похоже. Стук какой-то приглушенный, как от деревянного молотка, явно перемещался из коридора в комнату, мимо дивана, на котором я лежал, к балконной двери. Тук-тук-тук-тук. Что они там – комаров бьют на потолке? – только подумал я. Как стук, но уже другой тональности, раздался от окна. Так стучат по стеклу.

Я дернул за шнурок торшера, стоящего в изголовье. Прищурился от света. Стук в окно снова. Поднимаюсь, иду, отдергиваю штору. За стеклом сидит белая голубка (кто-то научил меня отличать самцов от самок по размеру головы) и косит на меня красным глазом.

– Ну что тебе нужно? – спрашиваю я.

Голубка бьет крыльями и наискось летит в темноту.

Я собрался опять лечь, как цепочка неопределенных пятен на паласе привлекает мое внимание. Они ведут в коридор. Выхожу туда, включаю свет и застываю в изумлении… От закрытой двери идут мокрые, грязные, с крупинками желтого песка человеческие следы. Судя по размеру и конфигурации – женские. И что-то странное в этих отпечатках. Присмотрелся… Следы от одной ноги! Левой. А рядом небольшие кружочки от резинового наконечника костыля.

Глава третья

Сентиментальный маньяк

1

Без четверти девять я был у здания областного Управления внутренних дел, более известного в просторечии как желтый дом. Два массивных бетонных шара на постаментах возле центрального входа олицетворяли собою по замыслу архитекторов весомость учреждения, у меня же эти архитектурные излишества послевоенных лет почему-то ассоциировались с понятием «круглая тайна».

Я решил быть точным и зайти в управление ровно в девять, как мне было назначено. Перейдя улицу с трамвайными рельсами, залитыми асфальтом (кому-то из номенклатуры мешал шум, производимый этим видом транспорта, и жители нескольких районов города лишились прямого маршрута к центральному рынку), я приобрел в ближайшем киоске несколько газет и сел на свободную скамейку напротив кинотеатра «Победа».

Но читать не хотелось: события вчерашнего дня, и особенно ночи, выбили меня из колеи. Мои мысли блуждали вокруг настораживающей повторяемости этих самих событий: Вита во сне и наяву, стюардесса, поразительно похожая на нее и с таким же ожогом на груди, костыль в воде ерика и следы в моей квартире, не говоря уже о помеченной сигаретой бубновой даме…

В вестибюле УВД из-за стола поднялся молодой сержант. Протягиваю ему свое удостоверение и говорю, что мне назначена встреча с майором Искренко. Сержант взял со стола какой-то список и, убедившись, что я в нем значусь, сказал:

– Второй этаж. Кабинет двести одиннадцать. – И возвратил мое удостоверение.

По широкой мраморной лестнице с никелированными прутьями под каждой ступенькой (для крепления ковровой дорожки) поднялся на второй этаж. Нашел нужный мне кабинет, но не успел постучать в дверь, как она открылась, и на пороге показался высокий, спортивного телосложения майор. Примерно моего возраста.

– Входите, Евгений Иванович, – сказал он. – Доброе утро.

Я вошел в просторный стандартный кабинет (Т-образный стол с разноцветными телефонами, ряд стульев вдоль стены, шкаф, портрет Дзержинского). Воздух казался слоистым от работающего кондиционера.

Майор назвался Игорем Дмитриевичем.

– Садитесь, пожалуйста, – сказал он, и сам сел не на свое рабочее место, а напротив, давая этим самым понять, что наша встреча носит не официальный характер с вопросами-ответами, а скорее всего, будет походить на дружескую беседу.

– Как отдохнули? – спросил майор и сразу же, будто спохватившись (даже откинулся на спинку стула), сам себе ответил: – Хотя какой там отдых! То пожар в гостинице, то самолет садится не там, где положено… и все остальное.