La Cumparsita… В ритме танго

— Я тебя прошу, — теперь она заглядывает мне в глаза, протягивает руку, чтобы коснуться чересчур прохладными сейчас пальцами моей щеки. — Едем уже, а то опоздаем, Буса высмеет, растрезвонит, что мы с тобой в кустах застряли…

Хм! Оригинальная молва от очевидного и «достойно» зарекомендовавшего себя, даже за мой непродолжительный период работы в танцевальном клубе, фантазера, выдумщика и самого главного сплетника их пляшущего коллектива. Хотя от последнего — застрять с Дашей или в Даше в кустах или на сидении автомобиля, или на кухонном столе, или в душевой кабине, или на диване, или, наконец, по классике — в постели, я бы, вероятно, не отказался. Один вопрос:

«Она бы мне дала?».

Забирает, «Горовой»? Плющит, тянет, стонет, квохчет… Чешется и ноет? Ну, потерпи немного — сейчас пройдет!

— Пусть трезвонит. Нам нечего скрывать, тем более это истинная правда. Мы ведь встречаемся, а совместное по дороге на любимую работу утро было крайне напряженным — ты была раздражена, а я ночь плохо спал. В целях предотвращения аварийно-опасной ситуации, в том числе и на рабочем месте, пришлось вынужденно сделать привал и отработать внештатное положение, согласно ранее предложенной методике — «рот в рот». И знаешь, что?

Даша кивает, ждет, что я скажу. Мягко улыбается, красиво растягивая губы, а затем немного наклоняет голову на бок.

— Напряженное утро? Внештатная ситуация? — прищурившись, переспрашивает.

— Крайне! Это слово означает, что «кое-кто терпеть уже не в силах»! — подмигиваю. — Но, — касаюсь пальцами своих губ, — после медитативных мероприятий с привлечением, — подкатываю глаза, придумывая подходящее определение тому, что Смирнова организовала с моими ртом, языком, губами, — сама знаешь, чего, тебе удалось успокоить только-только зарождающуюся бурю и предотвратить девятибалльный эмоциональный шторм. Это ваше сверхсекретное оружие, девочки, действует весьма эффективно на неизбалованных мужчин.

— Неизбалованных мужчин? Теперь себя причисляешь к неизбалованным? Едва ли, Ярослав! — закусывает нижнюю губу. — Мне кажется, что у таких настойчивых красавчиков, как ты…

— Не ошиблась в определениях, кумпарсита? — со смешком перебиваю. — Привет-привет, я Ярослав, а как тебя зовут? Я тот, который тебя преследовал…

— Ты добивался моего внимания, — быстро вставляет объяснение. — Весьма экстравагантным способом, конечно. Обычно мужчины ведут себя несдержанно рядом с маленькими женщинами. Они хамят, пошлят, кривляются, даже нецензурно выражаются, чтобы привлечь наше внимание.

— Срабатывает?

— Со мной — нет!

Я так и знал…

— Знаешь, они, как обезьяны с красными задами, пляшут, улюлюкают, дергают… — слегка смущается, — своими причиндалами перед носом у слегка опешивших от исключительного внимания самок. Теперь уверена, что ты не из их компании. По крайней мере, мне так кажется, — останавливается, а затем тихо добавляет, — сейчас!

Чего-чего? Она меня, по-видимому, выгораживает? Смирнова старается объяснить некорректное, нахрапистое поведение, когда я подкатывал к ней с одной лишь целью — скорее затянуть ее в кровать? Твою мать! Это вообще она, та, которая в упор меня тогда не замечала? Та, которая за невинное прикосновение к ее щеке… Блин, вот там я, кстати, был не виноват! Мои губы сами в атаку поперли, когда она чуть задом не присела на пол в том уютном кафе. А что, прикажете, мне было делать, когда ее аромат забил все носовые пазухи, замкнул здоровую мыслительную активность, оставив лишь питание от «аккумуляторов», у которых лишь одно назначение, он же слоган и девиз:

«Размножение, плотское удовлетворение — секс, секс, секс!».

Я ее хотел… Хотел, да и сейчас хочу! Сильно! Как мог, так и добивался, или от ответственности за неудачи пытался коряво спетлять. Всего-то, как оказалось позже, надо было прямо о своем намерении сказать:

«Ты мне нравишься, кумпарсита. Давай встречаться!».

Вот это оправдание я подогнал! Не забыть бы еще упомянуть ту проститутку, которая почти мне пригрозила отлучкой от минета и, видимо, заставила, сама того не желая, действовать со Смирновой более решительно и более открыто. Признаться или с такой исповедью подождать? А то и вовсе забить и не заморачиваться о том, что мы уже прошли? К тому же молва о Дашиной сговорчивости в отношениях с мужчинами по соответствующим каналам лилась, как из того рога изобилия. Там только уши подставляй. Она права, а я действительно козел, раз слушал ересь и на ус, как божественную заповедь, мотал.

— А-а-а! Мне показалось, — свожу два пальца вместе, — в какой-то такой нехороший один-единственный момент, что ты готова была меня прирезать, стоило мне только выйти без своей охраны за порог.

— Прирезать? — заливисто смеется. — Поехали уже, добровольная жертва! Я не шучу, Ярослав. Пора!

Стоп! Она, по-моему, назвала меня красавчиком, помимо настойчивого характера? Надеюсь, я еще и по-мужски красив? Не ослышался ведь, в самом деле? А как же народная пословица и поговорка о том, что:

«Настоящий муж-мужчина-жених-парень-чувачок-дружок, тот самый юноша, должен быть немного краше обезьяны»?