Лагерь

Таня шла во главе. Ее ни смущали ни расстегнутый пуховик, ни битая наледь, засыпавшая дорожку от библиотеки до заиндевевшей сетки, ни оживленная беседа рабочих, куривших у библиотечного мусорника. Едва завидев посторонних, Леша нагнал Таню, и жестом указал налево, намекая обогнуть контейнера и затеряться за спинами рабочих, а там вырулить к прорехе в ограждении. Ребятам стоило изрядно попотеть, чтобы проскрестись по сугробам. Но рабочие громко переругивались и не вслушивались в крадущиеся скрипы.

Леша первым вышел на протоптанную тропинку, ведущую к лазу и трусцой порысил вдоль забора. Ребята скрючились и, сопя, поползли на корточках. Минут семь мимо сетки и вот она — брешь. В октябре здесь было небольшое отверстие, а сейчас внушительная пробоина, такая, что Таня лишь пригнула голову и сразу очутилась в лесу.

Шли стремглав, повторяя сигналы, как мантры и изредка отдыхали — подступающий буран двигался навстречу и резал кожу ледяными ножами. У хижины Леша навьючил девочек припасами и растроганно обнял каждую. Три сердца затрепыхались, как бабочки в паутине.

09.11.

— Я маякну, после этого отпускайте трос, ладно?

— Позвони… — начала Настя.

— Позвоню, как только доберусь до зоны покрытия, — прервал Леша. — Будьте настороже — идти от пяти минут до нескольких часов.

— Обещаем глядеть в оба, — сказала Таня, клятвенно прикоснувшись к сердцу.

Леша развернулся на каблуках, шагнул на запретную территорию и подстегнул девочек взмахом руки. Половицы истошно застонали под ногами нежданных гостей. Таня вздрагивала от любого звука. Пока Настя расставляла фонари по столешнице, Таня зубами разорвала этикетку и связала все мотки в путаный поводок, усеянный плотными узлами, как нарывами.

Пару маневров — Леша накрутил веревку поверх куртки и вздохнул:

— Готово. — Он смотрел отчуждённо и неприступно: — Заметите подозрительную активность — не тяните резину. Обе навалитесь и спасайте меня, а если не получится…

— Что значит не получится? — омертвевшими губами пробормотала Настя.

— Я не ручаюсь за успех, мы обсуждали это, Насть. Возможно, мне повезет — должно хоть раз в жизни повезти. Возможно, я там крякну и мне придется жениться на Малине и подтанцовывать ей до смерти…

Он оглянулся на импровизированную подножку из брусков и взобрался на стол. Пятна, протертые коленками, перелились грязным блеском, как бедняцкие медяки. Зеркальная ласа излучилась теплыми, атласными переливами. Он отвернулся от баюкающего штиля, и гладь словно учуяла свежую плоть и закружила в утробной воронке.

— Подожди! — Настя всплеснула руками и подбежала к парню. — Вдруг веревка изношена или потерта или порвется внутри?

Леша прижал ее ладошки друг к другу, поцеловал обе и потряс самодельными поводьями.

— Она новая. Ты просто боишься меня отпускать.

— Боюсь, — сказала Настя, чуть не плача. Она постоянно оглядывалась на портал. Внутри зеркального улья размазался стальной мед, забив призрачные соты вокруг воронки тягучей тиной. В эпицентре стального улья вспышками заметался изумрудный пожар — языки пустили корни в дремлющие соты, и зеркало запылало нефритовым пламенем.

Леша намотал на кулак кончик веревки.

— Ну, ни пуха.

Пару мгновений — и он дотронулся до изумруда. Что-то прошептал, оглянулся на зрителей и, без слов, ухнул в бурлящее огниво. Поводок заскользил по полу, как неповоротливый, ленивый питон. Спустя минуты, показавшиеся девочкам несколькими часами, веревка провисла лианой. Тогда же Настю схватила паника.

— Малина могла соврать ему, чтобы залучить к себе! Вдруг она подстережет там и заколдует?

— Малина любит Лексея, и он согласился на жертву — думаешь, она стала бы врать перед таким ответственным событием?

— Она запудрила голову Жанне, свела с ума Матвея, — естественно, мне сложно проникнуться к ней доверием.

Таня подсобрала перекрученные поводья и посмотрела на круг света, сфокусированный в середине провисшей веревки.

— Знаешь, люди пляшут на граблях, а потом стоят насквозь продырявленные, вытирают кровь и плачут: где я оступился? Я не оправдываю Малину — она заслуживает наказания. Но скажи, как выглядит их общение с Малиной после Олесиной гибели?

— Безрассудно и опрометчиво, — ответила Настя. — Я поэтому волнуюсь за Лешу. Он спятил на мести и лезет в жгучее пекло. Я предлагала замкнуть Малину другим способом — разбить зеркало, пока она в цикле. А Леша закусил удила — нет, говорит, хочу извести ее морально, хоть ты тресни!

— Око за око — и все останутся слепыми, — процитировала Таня. — Да-да, взяла из очередного паблика.

Зеленоватые искры кололи глаз — смотреть в портал становилось труднее и труднее. Настин взгляд встретился с мреянием пылающих самоцветов. Только не это! Трос тянулся тугой струной. Она переняла поводья и взобралась на стол со странной ассоциацией самопогребения. И вновь тропическая ветвь мерно закачалась.

— Откуда так сифонит? — вдруг резко спросила Таня и подняла голову к потолку.