Лагерь

Обменявшись краткими инструкциями, парни подстраховались жеребьевкой: никто не хотел выслуживаться безвозмездно. Разногласия отрезали «ножницами» Матвея, и через пять минут эти ножницы аукались в груди заполошными покалываниями. На лестнице Матвей то и дело повторял о кнопках воздействия и контрольных рычагах, и Леше показалось, будто он идет собирать космический конструктор, не иначе.

Расстались на этаже. Вопреки обещанию не подслушивать, Матвей прокрался в прихожую и приноровился ухом к двери. Робко поздоровался Леша. Покатились расплывчатые слова. Не справившись с ревностью, Матвей вышел на лестницу и вперился в плакат пожарной безопасности.

Нормативное — мотив, нора, море.

Какие мотивы руководят Магдой? И не заманит ли она Лешу в нору?

А ведь мог сейчас, как счастливые одноклассники, ловить ракушки в соленых волнах моря…Где-то в глубине души Матвей понимал. Праздники с отцом — не повод для счастья. Но осчастливиться каникулами с Малиной не получалось. Третий день кряду беспокоило головокружение, забывчивость, невнимательность. Периодами симптомы засыпали. Просыпались с прикосновением к Малине. Медсестра ставила гипотонию. Сетовала на стрессы, курение, сложную семейную ситуацию, подростковый возраст. Охотно подкрепляла диагноз — Матвей молчанкой грешил на опасное соседство и тут же перечил сам себе. «Наверное, так вырабатывается иммунитет?»

Изведя организм до тошноты, Матвей подступил к запретным дверям и отпрыгнул: из комнаты вышел Леша. Видок не из лучших. Словно поколотили дубиной. Не замечая ничего вокруг, он двинулся к витражам.

— Ты куда?! — всполошился Матвей.

— Писать диссертацию по загробной жизни, — сказал Леша, смещая преграду.

— Магда согласилась? — спросил Матвей, не слыша.

— Нет. Я бы на твоем месте сверкал пятками. Похоже, ты ей неинтересен, а мы помним, что она делает с ненужными людьми.

Посчитав рукопожатия и прощания неуместными, Матвей передал решенную контрольную и направился к Малине. А Леша спустился на два пролета ниже, и набрал Насте из холла.

— Я только от Малины, — отрапортовал он, минуя сторожку и выбегая на аллею. — Там какая-то закрученная система циклов. — Он рассказал Насте про путешествие Матвея и приступил к услышанному от Малины. — Она говорит, проход один. И он выводит в хижину 19 века. Цикл длится день. На второй сбоит, как плохо настроенное радио. В первый день она вообще не соображает и полностью погружается в 19 век. На второй может выйти, может остаться. Зависит от энергетической насыщенности. Я так понял, цикл дает ей какую-то подпитку. Малина сказала, до февраля два цикла. Пятого января и третьего февраля. Я договорился на февраль, мол, хочу попрощаться с предками и друзьями и все такое. Она мне поверила, представляешь? — он смахнул снег со скамейки и сел на расчищенный островок. — В общем, план такой: пятого января я зайду в зеркало и попробую найти путь к твоей даче. Да-да, это небезопасно, — закатил он глаза в ответ на Настины нравоучения. — Понимаешь, если теория о двух порталах подтвердится, и я запомню путь до дачи, то в феврале я смогу обмануть Малину. Прикинуться послушным мальчиком и поплестись за ней осликом, а сам отклонюсь тихой сапой, и готово. Выйду у твоей бабули, расфигачу зеркало. Ну, чтобы наверняка. А ты разобьешь в хижине. Хрен она выпутается. — Настя затараторила о мерах предосторожности, а Леша заплутал среди корпусов, дошел до библиотеки и свернул на хоздворы. — Веревка, — сказал он, бросив взгляд на неровный ряд складов. — Обмотаюсь перед проверкой веревкой, а вы с Таней ловите сигналы.

Леша положил трубку, перевернул замок на железной двери и наставил камеру на лунку. Узкий, прямоугольный ключ с вмятинами.

До февраля, Малина.

Глава 36

Отсчет

3 января

В скудном коробе, на грубом пороге избы, охваченной лунным полукругом, стоял сиротливо Матвей. Вбирая волшебство Луны и благодать Солнца, он проводил здесь томительные сутки и призывал незримую силу отдать ему Малину. Он преклонял колени перед всемогущими ликами, заклинал немое зеркало. Оживал духом при еле уловимых перестуках леса и принимал природные проказы за шаги. Малина не приходила. Матвей покорно припадал к порогу и ждал, когда в просветах массива мелькнет ее юбка. Не мелькала, не развевалась — уж третий день.

Мааааа-гдаааа-лиииии-нааааа? Отзовись!

Она ушла за пять часов до курантов. Пока Матвей отходил на ужин. Взяла и ушла. Бессовестно бросила. Личный ключ сыграл злую шутку — она нашла способ просочиться в лес несмотря на засовы.

Его звонки исчислялись миллиардами. Малина отклоняла, пока батарея не разрядилась в ноль. В ничтожную песчинку процентов, оставленных его любви.

…Иногда луна говорила. Обольщала надеждой и грела переливами. Тогда Матвей вставал и брел в деревню, заглядывая в любимые избы Малины. Ее нигде не было.

До цикла оставалось два дня.

Малина придет на зов зеркала — и он подкараулит, изловит ее. Перекроит былое. Пойдет, куда позовет.

Запылай, прожектор. Зажгись, светелка. Загоритесь, чертовы светлячки!

Он ждал почти до полуночи, а Малина не пришла.