Ласточка

– Не знаю, – покачал головой Игорь. – Все мои дедушки и бабушки искренне верили в социализм. Правда, у нас никто не попал под репрессии, из самых ближайших родственников. Но те, кто попал, из дальних, не страну и даже не режим ненавидели, а самое большее – сталинизм. А он не равен Советскому Союзу и советском строю.

– Да ну вас! – нарочито зевнул Кирилл. – Скучно. Не хочу об этом говорить. Давайте лучше о кино. Я кино, кстати, люблю. Я вот смотрел американский фильм… Тебе интересно? – спросил он Нику, которая, отвернувшись, мешала длинным прутиком суп. – Ничего, кстати, пахнет. Давайте разыграем, кто будет пробовать.

– В смысле? – от неожиданности фыркнула Ника.

– А что, все наедимся и потом по кустам бегать будем? Надо так: разыграть, кому достанется попробовать, тот попробует. Если отравится, то всего один человек. По-моему, очень разумно.

– А если тебе достанется? – засмеялся Паша.

– Ты дебил! – ответил Кирилл, тоже засмеявшись.

– Сам дебил! – сказал Паша и пихнул Кирилла. Тот дал ему сдачи.

– Не все разумные решения оказываются нравственными, Кирилл, – ответил Игорь и взял одну из двух ложек, которые оказались в рюкзаке у Ники. Ничего больше не говоря, он зачерпнул из котелка и, несмотря на протесты Ники, быстро подув, попробовал. – Всё, ждем, – улыбнулся он. – Если красивая девушка Ласточкина набрала какой-то отравы, то я скоро позеленею. Или почернею. Или покроюсь пупырышками. Смотря что она туда положила. А, Ласточкина? – Игорь подмигнул замершей Нике.

– Я… Но я смотрела… А что, правда, могут быть ядовитые корешки?

– Я вам удивляюсь, конечно… Как вы пошли в поход совершенно неготовыми? По идее, такие должны возвращаться.

– Но мы встретили одного человека… – уточнила Ника. – И он сбил нас с толку.

– Получается, так, – кивнул Игорь. – Ну все. Если за час не позеленею, можно есть.

– Час?! – завопил Паша. – Час? Но у меня живот уже прилип к спине!

– Поешь орехов, – кивнула ему Ника на мешочек с зелеными орехами.

– Они незрелые.

– Тогда терпи, не ной. Или медленно-медленно жуй сухарь, откусывай маленькими кусочками и жуй.

– Поможет? – с надеждой спросил Паша.

– Да.

Он взял сухарь, откусил небольшой кусок, долго его жевал, проглотил. Ника одобрительно ему кивнула. Паша откусил еще кусочек, еще… Потом взял и затолкал в рот оставшуюся часть сухаря и, почти не прожевав, проглотил.

– Хоть еду почувствовал! – немного растерянно объяснил он.

– Иногда полезно вернуться вот к такой первобытной физиологичности, – засмеялся Игорь. – Когда глоток воды кажется счастьем. А сухарь – просто недостижимым счастьем. Тем более что его уже нет, да, Паш?

Паша закряхтел.

– Давайте вы скорее зеленейте, что ли… А то я тоже супа хочу… Что, нормальный суп?

– А ты попробуй! – посмеиваясь, ответил Игорь. – Смелее!

– Можно червей нажарить! – воскликнул Кирилл. – Если птиц вам жалко. Или ежей…

– Ты сможешь освежевать ежа? – спросила Ника. – Ничего у тебя внутри не дрогнет?

– Смогу, почему нет? Если я есть хочу, я кого хочешь могу освежевать. Собаку, кошку, ежа… Ну что, Пашок, пойдем, червей накопаем?

– Ты серьезно?

– Мы в Корее и во Вьетнаме с родаками ели и червей, и жуков. Попробуем. Или вот, у нас есть человек для проб. – Кирилл кивнул на Игоря.

Тот в ответ только улыбнулся.

– Нет, – ответила Ника. – Я червей есть не буду.

– Конечно, нет, – согласно кивнул Игорь. – Если он хочет есть червей, то пусть сам их и пробует. Тем более он человек не наш, Родину не любит, ласточек ему не жалко, ежиков, да, Ника? – Игорь подмигнул девушке. Та улыбнулась.

Мальчики, которые уже собрались уходить копать червяков, заметили их переглядки, оба затормозили.

– Не, я, кажется, не пойду. – Паша сел с другой стороны костра. – Я вот… ногу натер. Бли-ин… Болит как…

– Я тоже не пойду. Я вспомнил. У меня пост. Мне то, что движется, есть нельзя. Только то, что растет. И еще это… водоплавающее… креветки…

Паша начал беззвучно смеяться.

– А то, что движется, точно не сказано есть? – прищурился Игорь, пряча улыбку.

– Где сказано? – немного растерялся Кирилл, чувствуя подвох.

– В той книге, которую ты сейчас цитируешь, – ответил Игорь.

– Неравный бой, Кирюша, даже не затевайся, – заметила Ника. – Только опозоришься.

– Да блин! – проорал Кирилл.

– Что? – Ника вопросительно посмотрела на него.

– Ничего, – буркнул подросток. – Так. На острый камень сел. Проехали. Ждем похлебку. Червей на Филиппинах поем.

– Рагу из ласточек в червивом соусе? – засмеялась Ника. – Фотографию пришли, когда есть будешь.

– Съем и не подавлюсь! – ответил Кирилл. – Это закон природы.

– У природы много законов, Кирилл. – Игорь пытался выровнять палатку. – Не уверен, что мы знаем их все. Паша, натяни с той стороны, пожалуйста.

– Это – основной! – упрямо качнул головой Кирилл.

Он раскраснелся, краска покрывала его щеки, сползла на шею, на лоб.

– Какая удивительная каша у тебя в голове, как, впрочем, у многих твоих сверстников, – проговорил Игорь.

– Я – человек мира. Я жить здесь не буду. – Кирилл с вызовом посмотрел на Игоря. – Ковыряться тут в дерьме…