Ласточка

– Не такой голод, Кирилл, чтобы есть птиц, – сказала Ника. – Да еще и ласточек.

– Ну ты даешь ваще, ну ты даешь ваще… – Паша, смеясь, стал петь. – Никин тотем хотел сожрать! Вот блин, Петрищин, какой ты неандерталец!

– Неандертальцы, скорее всего, гораздо тоньше нас были, все чувствовали. Поэтому мы их и уничтожили. С их тонкими чувствами, против нашего мощного и жестокого разума. – Говоря, Ника очистила корешок, попробовала его. – Сладкий. Можно даже так есть. Интересно. Мне нравится очень.

– Ну правда, Кирюх, чё ты… Я вот тоже жрать хочу, а у меня настроение классное! Подумаешь, ну сутки поголодаем… Зато как улетно все…

– Я пытаюсь вспомнить, ведь я совсем недавно был такой же, как вы, – проговорил Игорь, окапывая небольшой ровчик вокруг хорошо разгорающегося костра. – Я вот тоже так разговаривал?

– Это в основном мальчики так говорят. И только самые модные, – засмеялась Ника.

– Чё ты ржешь? Чё ты ржешь? – стал заводиться Паша. – А вы… или ты, давай на «ты», а? – Не дожидаясь ответа Игоря, он продолжил: – А ты кто?

– В смысле?

– Вообще по жизни кто?

– Человек, Паш, – за Игоря ответила Ника. – Какая разница.

– Есть разница. Если он, блин, мент…

– Паш, ну хватит, правда. С чего вдруг тебя понесло в эту сторону? В кого ты играешь?

– Сейчас модно играть в приблатненных, – кивнул Игорь. – Паш, Паш, ничего плохого не говорю, не бычься сразу! Просто как пришла мода в девяностых, так и задержалась. То вроде схлынет, то опять как волной все сносит, всех и вся задевает.

– Не, не мент, – упрямо и четко повторил Паша. – Не мент! А спрашивается – кто?

– Я кинорежиссер, – спокойно ответил Игорь.

Мальчики переглянулись.

– Вот блин! Никита Михалков! – Паша стал смеяться.

Ника от неловкости опустила голову. Ну что с ними происходит! То как будто – нормальные люди, то начинает неудержимо нести – обоих, по очереди. А она вроде как с ними, такая же, получается, дебилка. И не будешь открещиваться, тоже не очень, они ее товарищи, а Игоря она совсем не знает. На самом деле только кажется, что они давно знакомы. Странное, обманчивое ощущение не отпускает, но ведь она знает, что это обман.

– А что в… – Ника поколебалась, говорить ему «ты» или «вы», сказала в обход: – Как называются фильмы?

Игорь услышал неуверенность в ее голосе и правильно его понял.

– Давайте на самом деле все будем на «ты». Я не намного вас старше. Вы наверняка в одиннадцатом?

– Перешли, – ответила за всех Ника.

– У меня два фильма полнометражных и еще есть короткометражки.

– Здесь снимал, в Рашке? – как можно небрежнее спросил Кирилл, словно напрочь забыв о мужском братстве. – Сорри… в России?

Ника поняла, что такого превосходства их нового знакомого мальчик уже выдержать не мог.

– Он на английский сбивается, – пояснила Ника. – На родной.

– Да, конечно. В России и про Россию, – посмеиваясь, ответил ему Игорь.

– Патриотизм – последнее прибежище негодяя! – тут же отреагировал Кирилл.

– Пашок, подключайся! – кивнула Ника. – Твоя тема. Кстати, кто это сказал, Кирюша?

– Сэмюэл Джонсон!

– А кто это? – засмеялась Ника.

– Ты не знаешь, кто такой Сэмюэл Джонсон? Ты не знаешь?! Да что ты тогда вообще знаешь! О, боги! Вы видите? Оу, ноу… Она не знает столпов… – Кирилл немного запнулся.

– Ну, давай, давай, говори… Столпов чего? – подзадорила его Ника.

– Чего… того! Человечества! Она не знает Сэмюэла Джонсона! А что ты тогда знаешь, патриотка?

– Это деятель английского Просвещения, – невозмутимо объяснил Игорь. – Менее известный, чем, скажем, Гоббс или Локк, я уже не говорю о французах.

– Вольтер! Дидро! – встрял, очень довольный, что тоже может что-то сказать умное, Паша.

– Ну да. А Джонсон составил толковый словарь английского языка, – продолжил Игорь. – Как раз вот по этой спорной благоглупости насчет патриотизма и известен. Эту фразу часто повторяют либералы.

– Я не по-онял… – Кирилл, старательно раздувая ноздри, посмотрел прямо в лицо Игорю. – Мы что, сейчас будем драться на тему политики?

– А есть о чем драться? – иронически поднял брови Игорь. – Давай подеремся. В каком составе? Хотя мне детей бить неловко.

– Эй, мальчики, да вы что в самом деле! – воскликнула Ника. – Тем более что Паша – квазипатриот, правда, Паш? За царя, за Родину, как положено. А вот Кирилл вовсе не либерал, он нейтральный человек, да, Кирюш? И драться ни с кем не будет.

– Это мы еще посмотрим… – пробурчал Кирилл, стараясь не сталкиваться с Никой взглядом. – Мне либералы вообще-то ближе… У них взгляды шире… Не такие зашоренные, как у вас… Они свободные… За свободу… А вы в тюрьме народов живете…

– Слушай, ты в одну кучу все не вали! – засмеялся Игорь. – Ты начитанный парень, это понятно. Но тюрьма народов была вообще-то в царское время.

– Нет, в СССР! – упрямо ответил Кирилл. – И сейчас тоже… Надо вообще всех отпустить. Чтобы у всех были свои страны. У казахов…

– У казахов, – засмеялась Ника, – Кирюша, и так своя страна! Казахстан называется!

– Ну, значит, кого там мы насильно держим… У татар должна быть своя страна! Вот! И у башкир!

– Так их республики внутри России находятся!