Латвийский путь к новому кризису

Влияние российского дефолта на латвийскую экономику не надо преувеличивать. Ведь уже тогда наш экспорт отставал от нашего импорта на 70%. Экономику Латвии значительно силь­нее определяет импорт, а не экспорт. Поэтому мы из последних сил держим высокий курс своего лата в интересах импортеров у них основная масса национального капитала, и они пла­тят большую часть налогов. На потери экспортеров в России латвийскому государству было наплевать. А значение потери рынка в России можно понять из следующих цифр: за 9 меся­цев 1998 года в Россию было вывезено всего 65 тонн масла и 1659 тонн сыра. Эту возможность мы потеряли из-за измене­ния курса. Катастрофично ли это? Нет, кризис был обусловлен нашими внутренними условиями, которые создает наше пра­вительство.*

Низкая покупательная способность населения связана была (и есть до сих пор) с постоянно растущим расслоением насе­ления по доходам надушу населения. Большинство населения получало слишком малую часть доходов, чтобы своей поку­пательной способностью обеспечивать развитие внутреннего рынка и развитие внутреннего производства.' В Латвии к 1998 году соотношение доходов 20% самых богатых к доходам 20%> самых бедных достигло 5,3. Это не уровень соседних успеш­ных северных стран, по пути которых, как утверждают наши руководители, они хотят вести Латвию. В Норвегии этот коэф­фициент составляет 3,7, это самая богатая из крупных стран. В Швеции 3,6, в Финляндии 3,6. И это не только у северных стран, у других успешных тоже: у Австрии 3,6, у Чехии 3,5. А в Латвии в результате концентрации всех доходов в узком слое населения в 1998 году, по данным ООН, 22%) населения жило ниже уровня бедности. В нищете. Естественно, они ни­чего, кроме хлеба не покупали, и этим создавали тот очеред­ной кризис перепроизводства, который поразил Латвию в 1998 году. Но наши богатые были относительно самыми богатыми из Северных стран, хотя у них не было, ни норвежского газа и нефти, ни высокотехнологической промышленности, как в Швеции или Финляндии. Были только нищие и миллионеры.

А у нашей соседки, Белоруссии, которая каждые два года привозит нам свою Выставку Достижений Народного Хозяй­ства, чтобы мы могли посмотреть и перенять опыт, в 1997 году промышленное производство выросло на 16%, а ВВП на 10%. Коэффициент распределения доходов у них был всего 2,9, и никакого кризиса. Но мы ничему, ни у кого не учимся. Мы не учимся даже на своих ошибках. Мозгов не хватает.А

Надо отметить, что, хотя с тех времён прошло 10 лет, 6 из которых нашими руководителями рекламируются как «жир­ные годы» и годы «стремительного развития» экономики, уро­вень бедности в Латвии не изменился. Сейчас, по последним оценкам ООН, в Латвии ниже уровня бедности живёт 2 1 % на­селения.

Школа экономического кризиса её всем надо проходить

Россия из своего дефолта и последовавшего после него кри­зиса сделала выводы и с тех пор держит курс своего рубля на уровне 24-28 рублей за доллар. Курс рубля у них, плавающий, и чтобы доллар в России не упал до уровня 12-13 рублей за доллар (это его реальная стоимость), Банк России постоянно скупает доллары, защищая свой внутренний рынок. Сейчас, в условиях кризиса, для усиления этой защиты, обсуждается це­лесообразность повышения курса доллара в России до 30 35 рублей за доллар. Если кризис будет крепчать, а это ожидается, это сделают. Денег на выкуп лишних долларов хватит. Тогда о всех латвийских шпротах в России придётся забыть ведь мы, в отличии от России, своих экспортеров не субсидируем. Мы даже наоборот, держим высокий курс своего лата, в интересах импортеров, ведь, если это не делать, наших уважаемых им­портёров, а это, в основном, крупные иностранные торговые сети, постигнет банкротство, как в России в 1998 году. Факти­чески, мы субсидируем импортеров. Иначе нельзя, наш «боль­шой брат» обидится.

Латвия из своего экономического кризиса 1998 года никаких выводов не сделала. Она даже не пыталась понять, что и поче­му произошло. Она просто назвала свой кризис «Российским» и пошла спать. Ничего не предпринимая, мы, по сути, закрыли доступ своим товарам на Российский рынок. И законсервиро­вали болезни нашей экономики до следующего кризиса.

К новому кризису старым курсом