Лавка древнойстей. Том 2

— Или постарайтесь припомнить ту, кто предшествовалъ ея матери, вмшался баккалавръ;- чья смерть усугубила вашу привязанность къ этому ребенку, прежде чмъ вы узнали ему цну, прежде чмъ вы научились читать въ его ангельскомъ сердечк. Постарайтесь мысленно возвратиться къ далекому прошлому, къ вашему дтству, которое вы провели не въ одиночеств, какъ провелъ свое дтство этотъ нжный цвточекъ. Вспомните, что около васъ росъ другой ребенокъ, горячо васъ любившій, что у васъ былъ брать — вы давно разстались съ нимъ, давно его не видли и совсмъ забыли о немъ, но теперь онъ здсь: онъ явился сюда въ вашъ скорбный часъ, чтобы васъ утшить, успокоить.

— Чтобы стать для васъ тмъ, чмъ вы когда-то были для него, воскликнулъ братъ старика, опускаясь передъ нимъ на колни, — чтобы отплатить вамъ, дорогой братъ, за всю вашу любовь и заботливость о немъ такой же неустанной заботливостью, такой же неизмнной любовью, чтобы доказать вамъ на дл всю его привязанность, неостывавшую, не смотря на то, что насъ раздляли съ нимъ цлые окенны, ту привязанность, которая согрвала его безотрадное дтство. Скажите хоть слово, дорогой брать, скажите, что вы узнаете меня, и мы станемъ еще дороже и миле другъ другу, чмъ тогда, когда мы еще были неопытными мальчиками и воображали, что всю жизнь проведемъ вмст.

Старикъ смотрлъ то на того, то на другого, беззвучно шевеля губами, но не произнесъ ни слова въ отвтъ на эту мольбу.

— Если тогда уже между нами существовала такая тсная связь, насколько же эта связь будетъ тсне теперь, продолжалъ меньшой братъ. — Мы подружились въ дтств, когда вся жизнь была впереди, будемъ дружны и теперь, проживъ всю жизнь и снова возвратясь къ дтству. Часто люди, уставъ гоняться за славой, богатствомъ и удовольствіями, на склон дней своихъ стремятся на родину, тщетно надясь, хоть передъ смертью, снова обрсти спокойствіе и ясность душевную, которыми пользовались въ дтств. Отправимся и мы доживать вкъ въ родныя мста. Можетъ быть, благодаря тому, что прошлое наше было не изъ счастливыхъ — судьба не баловала насъ, намъ не удалось осуществить никакихъ надеждъ — и у насъ теперь ничего не осталось, кром горячей, неизмнной любви другъ къ другу, можетъ быть Богъ сподобитъ насъ стать опять такими же дтьми, какими мы были когда-то. Если бы даже, прибавилъ онъ измнившимся голосомъ, — если бы даже то, о чемъ я и думать боюсь, уже совершилось или должно было совершиться, — да сохранитъ насъ Богъ отъ такого несчастія — то и въ такомъ случа намъ остается великое утшеніе въ нашемъ гор: это то, что мы вмст, другъ около друга, дорогой братъ.

Пока онъ говорилъ, старикъ, мало-по-малу подвигался къ комнатк. Дрожащимъ голосомъ отвчалъ онъ брату, указывая на нее пальцемъ:

— Вы вс сговорились, чтобы похитить у нея мою любовь, но это вамъ не удастся, нтъ, не удастся, пока я живъ. У меня, кром нея, нтъ ни родственниковъ, ни друзей; никогда ихъ не было и не будетъ. Она для меня все; теперь ужъ поздно насъ разлучать.

Онъ махнулъ на нихъ рукой, дескать, вы мн не нужны, и прошелъ въ комнатку, потихонько зовя свое дорогое дитятко по имени. Оставшіеся въ большой комнат столпились въ одну группу и, перебросившись нсколькими фразами, они едва могли говорить отъ слезъ — послдовали за нимъ. Они ступали осторожно: ихъ шаговъ не было слышно, но слышны были ихъ скорбные возгласы и сдерживаемыя рыданія.

Да, она въ самомъ дл умерла и уже мертвая лежала въ своей маленькой кроватк. Вотъ почему въ комнат ея царствовала такая торжественная тишина.

Казалось, она спала сномъ мирнымъ, безмятежнымъ, на видъ прекраснымъ сномъ. Глядя на нее, можно было подумать, что это существо, только что созданное Господомъ и ожидающее, чтобы Онъ вдохнулъ въ нее жизнь, а не молоденькая двушка, преждевременно скошенная неумолимой смертью.

Постель ея была усыпана зелеными листьями и зимними ягодами, собранными въ тхъ мстахъ, гд она любила прогуливаться.

— Когда я умру, положите возл меня что нибудь такое, что любитъ свтъ и всегда живетъ подъ открытымъ небомъ, говаривала она.

Она умерла. Умерла милая, нжная, терпливая, благородная Нелли. Ея птичка — маленькое, ничтожнйшее существо, которое можно было бы задушить однимъ пальцемъ — весело прыгала въ клтк, а она, эта прелестная двочка, обладавшая такимъ мужественнымъ сердцемъ — лежала неподвижно и это благородное сердечко навки замолкло въ ея груди.

И куда двались слды заботъ, страданій, усталости. Все исчезло, уступивъ мсто полному счастью и спокойствію, такъ ярко отразившемуся на ея чудномъ, улыбающемся личик.

А между тмъ она не измнилась. Она была все та же Нелли, какой мы ее знали: то же нжное, милое личико, которое когда-то озарялось отблескомъ родного очага — какъ сонъ, какъ мечта пронеслось оно сквозь притоны нищеты и бдствій; то же кроткое, ангельское выраженіе, которое освщало его и у двери школьнаго учителя, въ лтній, теплый вечеръ, и у топки горна въ холодную, дождливую ночь, и у постели умирающаго мальчика. Таковы должны быть ангелы, которыхъ мы увидимъ во всемъ ихъ величіи посл смерти.