Лавка древнойстей. Том 2

— Если бы мы были за городомъ, — молвила двочка, стараясь казаться веселой и вмст съ тмъ высматривая по сторонамъ, не найдется ли гд уголка, чтобы укрыться отъ дождя, — какое нибудь старое развсистое дерево съ любовью приняло бы насъ въ свои могучія объятія, приглашая насъ отдохнуть подъ его дружескимъ кровомъ, и своимъ нжнымъ шопотомъ наввало бы на насъ пріятные сны. Если не завтра, такъ послзавтра мы, Богъ дастъ, выберемся на свободу, а пока, милый ддушка, будемъ благодарить Господа за то, что Онъ привелъ насъ сюда, потому что, если недобрымъ людямъ и вздумается разыскивать насъ, они не въ состояніи будутъ насъ найти въ этакой толп и толкотн. А вдь это большое утшеніе. Зайдемъ, ддушка, подъ ату арку; хоть тамъ и темно, но за то должно быть сухо и тепло: втеръ туда не доходить. Ахъ! что это? вдругъ вскрикнула она и отскочила, когда изъ глубины темной арки, гд они хотли расположиться, показалась человческая фигура.

— Скажите еще хоть слово. Какъ будто этотъ голосъ мн знакомъ, проговорилъ кто-то, останавливаясь около нихъ.

— Едва ли, робко отвчала двочка. — Мы пришлые люди. Намъ нечмъ заплатить за ночлегъ, поэтому мы хотли переночевать въ этомъ проход.

Недалеко отъ того мста, гд они разговаривали, среди небольшого, убогаго дворика, горлъ фонарь. Незнакомецъ подозвалъ ихъ къ этому фонарю и самъ сталъ лицомъ къ свту, чтобы они могли видть его и не подумали, что онъ прячется.

Это былъ худой, блдный человкъ, весь обмазанный сажей, благодаря чему онъ казался еще блдне. Щеки у него были впалыя, глаза ввалившіеся, взглядъ страдальческій, черты лица заостренныя, и не смотря на то, что это блдное, испитое лицо было обрамлено длинными черными волосами, оно вовсе не казалось страшнымъ, точно такъ же, какъ и голосъ у незнакомца былъ хотя и рзкій, но не грубый.

— Какъ вамъ пришло въ голову искать убжища въ этомъ проход? и, внимательно взглянувъ на двочку, — какъ могли вы очутиться въ такомъ положеніи, что вамъ негд переночевать? спросилъ онъ старика.

— Насъ преслдуетъ одно несчастіе за другимъ, отвчалъ тотъ.

— Да разв вы не видите, что она промокла до костей, что ей вовсе не мсто въ этой слякоти и сырости?

— Богъ свидтель, что я все это вижу и знаю, но что же мн длать?

Незнакомецъ опять взглянулъ на Нелли, слегка притронувшись къ ея платью, съ котораго струилась вода.

— Вы можете обогрться и обсушиться у меня, но, кром этого, я ничего не могу вамъ предложить, сказалъ онъ. — Квартира моя вонъ въ томъ дом, и онъ указалъ въ ту сторону, откуда такъ внезапно появился, — въ неприглядномъ мсти, это правда, но я думаю, что ей тамъ будетъ безопасне, чмъ здсь, и вы покойно проведете ночь, если довритесь мн. Видите ли вонъ тотъ красный свтъ?

Поднявъ голову, они увидли вдали на неб мрачное зарево, — отраженіе какого-то огня.

— Это не очень далеко отсюда. Если хотите, пойдемте. Вы собирались провести ночь на холодныхъ плитахъ, а я могу вамъ предложить постель изъ теплой золы.

И, не ожидая отвта, онъ поднялъ двочку на руки и веллъ старику идти за нимъ.

Онъ такъ заботливо, такъ легко несъ ее на рукахъ — словно малаго ребенка. Быстро, твердой ногой шагалъ онъ по бднйшему, какъ казалось, кварталу города, не обращая вниманія ни на лужи, ни на фонтаномъ бившую воду изъ жолобовъ. Молча шли они съ четверть часа и уже потеряли изъ вида зарево, на которое указалъ ихъ спутникъ, какъ вдругъ на поворот изъ одного узенькаго, темнаго переулка, они очутились лицомъ къ лицу съ огромнымъ зданіемъ и опять увидли то пламя, извергавшееся изъ его высокой трубы.

— Вотъ мы и пришли, сказалъ незнакомецъ, останавливаясь у какой-то двери.

Онъ спустилъ двочку на землю и взялъ ее за руку.

— Не бойтесь, здсь никто васъ не обидитъ.

Надо было имть большое довріе къ его словамъ, чтобы ршиться переступить черезъ порогъ этой двери, и то, что они увидли за дверью, не могло разсять ихъ страха и безпокойства. Въ высокомъ, громадномъ строеніи, поддерживаемомъ желзными столбами, въ верхней части стнъ котораго зіяли огромныя, черныя отверстія, свободно пропускавщія внутрь зданія наружный воздухъ, — гд стукъ молотовъ и ревъ горновъ, смшиваясь со свистомъ раскаленнаго металла, опускаемаго въ воду, и безчисленными другими звуками, которыхъ въ другомъ мст нигд не услышишь — эхомъ отдавался въ самой крыш, - въ этомъ мрачномъ помщеніи работали люди, вертясь, какъ бсы среди пламени и дыма, и, словно исполины, ловко справляясь съ огромыми кусками желза: каждый подобный кусокъ, при малйшей оплошности работника, могъ раздробить ему черепъ. Одни спали или просто отдыхали, лежа на кучахъ золы или угля и повернувъ лицо къ черному своду; другіе, открывъ до-бла накаленныя дверки горновъ, подкидывали топливо, на которое пламя набрасывалось съ яростью и воплемъ и тотчасъ же пожирало его какъ масло. Иные тащили по земл огромные листы раскаленной стали, немилосердно грохотавшей и испускавшей изъ себя невыносимый жаръ, и тотъ страшный, красноватый свтъ, что мелькаетъ въ глазахъ дикаго звря.