Лед и пламя

Они обменялись многозначительными взглядами, потом Дэвид пожал плечами и сел поближе к огню. С тех пор как Амели приехала в Шотландию, он избегал любых замечаний по ее поводу, считая, что супруга Ангуса достойна уважения. Ангус был его богом, он испытывал по отношению к нему бесконечную благодарность и никогда не позволял себе его критиковать. Много лет назад, когда Дэвид явился в Джиллеспи попросить помощи у кузена, он никак не ожидал, что его с первых же минут встретят с таким радушием. Ангус увидел в его появлении чуть ли не дар божий, поскольку давно искал человека, которому он мог бы доверять, чтобы тот стал управляющим его поместьем. Занятый и без того сверх меры делами на трех предприятиях, он не мог заниматься всем сам, а чужака на роль управляющего брать не хотел. А вот кузен – это было как раз то, что нужно, так он его тогда и заверил с большой теплотой.

Дэвид отнюдь не был полным ничтожеством, как полагала Амели. Оставшись без средств после банкротства, а затем и самоубийства отца, который разорился в туристическом бизнесе, он едва не стал алкоголиком. Слишком застенчивый, чтобы ухаживать за девушками, чересчур замкнутый, чтобы обзавестись друзьями, он время от времени подрабатывал, где придется, на разных мелких работах. Ему нравилось что-то делать своими руками и при этом находиться на улице, причем в любую погоду. Не получивший образования, он предпочитал слушать других, а из-за отсутствия средств одевался кое-как. Тем не менее когда-то он получил хорошее воспитание, которое осталось при нем и которому он никогда не изменял. За его манеры никому не приходилось краснеть, когда семья Джиллеспи собиралась вместе за обеденным столом, хотя он почти все время молчал, да и одет был в униформу садовника.

С первой же минуты Ангус понял, насколько важен будет для него в качестве работника двоюродный брат. Несмотря на то что он познал тяжелые времена, Дэвид был очень честен и сторицей готов был отплатить за услугу, которую ему оказали. Тут же состоялась и сделка: Дэвиду предлагались кров, стол, право считать себя членом семьи, однако ни зарплаты, ни какого-либо договора не предусматривалось. Но кузен Ангуса и без того был счастлив, ведь главное, что тот вел себя с ним как с равным, и Дэвид от одного этого был на седьмом небе. Так что в благонадежности кузена Ангус не ошибся. Нельзя сказать, что Ангус действовал исключительно по альтруистическим соображениям, протянув руку помощи обездоленному родственнику. А чтобы привязать того к себе еще больше, время от времени совал ему несколько банкнот на карманные расходы с дружеским подмигиванием.

Мойра знала все это, но она никогда не стремилась разочаровать Дэвида, открыв ему суть дела. Коль уж Дэвид хотел видеть в Ангусе благотворителя, пусть так оно и будет, она не станет препятствовать. Но при таком обороте, как сегодня, что она могла ему сказать? Что в глазах Амели он не имел никакой ценности как работник? Что в случае конфликтной ситуации Ангус мог его прогнать без зазрения совести?

– Постарайся не обращать на нее внимания, – посоветовала она. – Парк Амели нисколько не интересует, она скоро забудет об этом и займется чем-нибудь другим.

– Амели не из рода Джиллеспи и никогда не станет одной из нас, – проворчал Дэвид. – И она даже не шотландка! К счастью, она не так молода, чтобы завести с Ангусом общих детей, слава тебе, Господи!

– Она могла бы, пожалуй. В наши дни женщины не стесняются рожать все позже и позже, им хоть трава не расти.

– И что, Ангус согласится на это? – возмутился Дэвид, подняв к небу глаза.

– Кто знает…

– Представляешь себе физиономию Скотта?

– Нет, лучше уж не думать об этом.

– Вместо того чтобы благодарить Бога, я лучше попрошу Его охранить всех нас от этой беды. Пожалуй, на этот раз схожу в церковь и поставлю свечку.