Лед и пламя

Гордость Ангуса была сильно задета, он повернулся к сыну спиной и скрестил руки. Но, несмотря на свой гнев, он не собирался усугублять ситуацию. Через секунду он услышал, как хлопнула дверь. Не двинувшись с места, он подождал, пока не услышал, как мотор джипа заревел у него под окном. Наверняка Скотт отправился в Глазго, где только что снял квартиру. Он пообещал, что один-два вечера в неделю будет заезжать в Джиллеспи и обсуждать с ним дела. Но что будет теперь? Какая досада, что они рассорились из-за бабьих пустяков. Ангус всегда гордился, что ему удавалось сохранять хорошие отношения с сыном и в его детстве, и в подростковом возрасте, несмотря на смерть Мэри, и, конечно, во многом благодаря помощи Мойры, а также правильному выбору пансиона. Став взрослым, Скотт продолжал с уважением относиться к отцу, и со временем между ними установилось своего рода полное теплоты и привязанности сообщничество, приятное для обоих. Увы, приезд Амели и ее отпрысков испортил все. Вот только что Скотт осудил его, осмелился назвать марионеткой, чего Ангус вынести просто не смог. Нет, он вовсе не стал марионеткой в объятиях Амели! Влюбленным – да, но ясность мыслей при этом ему никогда не изменяла. По крайней мере, он на это надеялся. Но ведь и Скотт тоже должен был понимать, что Ангус не мог полностью игнорировать желания супруги. И то, что Амели заботило будущее ее детей, тоже вполне нормально. Две винокурни и прядильная фабрика – это три предприятия, принадлежавшие Ангусу, и, если бы он запретил доступ туда своим пасынкам, создалось бы впечатление, что он их не принимает. Разве не могло быть такое, что, соприкоснувшись с деловым миром, мальчишки открыли бы в себе интерес к производству и приобрели желание трудиться? Даже если Ангус и сам не очень-то в это верил, все же он должен был дать им этот шанс. Больше того, он обязан был им его дать. Да и много ли он просил у Скотта? Совсем чуть-чуть усилий и доброжелательности. Ничего сверх этого. В любом случае Ангус был главой клана Джиллеспи, кому, как не ему, надлежало сохранять порядок в семье?

Он вернулся в свой кабинет и принялся нервно поигрывать гильотинкой для сигар. Прекрасная серебряная вещица, на которой были выгравированы его инициалы, но главное – это был подарок Скотта, который тот преподнес ему четыре года назад. В те времена его сын подрабатывал кое-где, когда случалась такая возможность на каникулах, чтобы скопить немного карманных денег. Да и сам Ангус делал то же самое в его возрасте и не считал зазорным подрабатывать официантом либо разносчиком газет. Зато если Скотту приходилось помогать отцу в работе во время сбора урожая ячменя или на стрижке овец, Ангус никогда ему за это ничего не платил, и Скотт считал это в порядке вещей. Между ними вообще никогда не вставал вопрос денег, пока однажды Мойра не сказала брату, что он не слишком-то щедр по отношению к сыну. И немедленно после этого Скотт получил свой первый автомобиль – подержанный «Остин», что привело его в неописуемый восторг. Воспоминания об этом вызвали улыбку на лице Ангуса, и он заметил, что его гнев на сына улетучился. Теперь, наверное, по дороге в Глазго Скотт тоже успокоился. Не пройдет и нескольких дней, в худшем случае недель, и все войдет в прежнюю колею. А в ожидании этого Ангус вполне мог сообщить Амели приятную новость, что обещало ему хороший вечер, за которым должна была последовать восхитительная ночь.

4

Красный от гнева Дэвид ворвался в кухню, где Мойра готовила суп из чечевицы.

– Я не… прислуга! – воскликнул он.

– Конечно, нет, Дэвид. Что это с тобой?

– Амели заговорила со мной неприязненным тоном. Похоже, она надеется, что я тут же соберу вещи и уйду!

– Да ладно, не смеши. Соберешь вещи? Не говори так, Дэвид, твое место среди нас.

– Тогда нельзя со мной обращаться как с бездельником. Я – управляющий, у меня есть четкие обязанности в Джиллеспи, и Ангус на меня рассчитывает. Не будь я здесь, как бы выглядел сейчас особняк? Покинутое всеми здание, окруженное джунглями со всех сторон. Эта женщина понятия не имеет, как управлять таким поместьем, как наше. Она лишь кичится своим французским акцентом, думая, что это очень шикарно, но в деле ничего не соображает.

Мойра положила половник и повернулась, чтобы взглянуть на Дэвида. Обычно немногословный, он сказал сейчас за минуту больше, чем говорил за неделю.

– Видите ли, она хочет, чтобы наняли настоящего садовника, профессионала. А знаешь, что я тебе скажу? Она с ее манией величия хочет разорить Ангуса. Но Ангус – а я знаю его лучше, чем ты, – он ни за что этого не допустит. И потом, я надеюсь…

Покачав головой, Мойра прошептала:

– Ну, надейся, надейся…