Лед и пламя

Охваченная дрожью, Мойра подняла воротник халата и сунула руки в карманы. Она надеялась на то, что все-таки она ошибалась, ибо ничего хуже этого просто быть не могло. Скотт и Кейт! А в перспективе – чудовищная семейная драма. Амели придет в бешенство, а брат может показать себя в наихудшем виде, стать неуправляемым, если дойдет до того, что он поссорится с единственным сыном.

Скотт и Кейт. Лет… через пять они могли бы стать прекрасной парой, но это не важно, пара эта невозможна, запретна. Господи, о каком там мальчишке говорил сегодня Филип? О каком-то Ниле Мюррее. Ладно. Надо во что бы то ни стало всячески способствовать этим полудетским любовным отношениям, заставить Кейт заинтересоваться парнем ее возраста. Что касается Мэри, Мойра может дать ей несколько советов, чтобы их связь со Скоттом не прервалась, а только расцвела еще больше. Эта молодая женщина ни в коем случае не должна больше заговаривать с ним о женитьбе, а говорить только о любви. Нужно ее несколько отдалить от Джиллеспи, даже если Мойре придется сделать это скрепя сердце.

Она встала, морщась от ревматических болей. Так как уснуть все равно не было никакой возможности, она решила заняться стряпней, приготовить десерты. Фирменное масляное печенье шортбред для Мэри и песочное – для Кейт. Выпечка всегда ее немного отвлекала от напряженных мыслей, она надеялась, что так случится и этой ночью.

5

Все начало весны Кейт пришлось проходить в гипсе и с костылями. Но, несмотря на эти неприятности, оценки ее оставались такими же отличными. В начале мая ей пришлось пройти курс болезненной реабилитации, но она воспринимала его не только как должное, но еще и улыбалась. Раз в неделю ее отвозили к физиотерапевту в Глазго, а потом она повторяла те же упражнения дома. После несчастного случая она стала казаться взрослее, хотя, несмотря на данное матери твердое обещание никогда больше не гулять одной по горам и долам, она только и мечтала об этом. После этой вынужденной неподвижности, когда все закончилось, у нее заметно изменилась фигура. Она похудела, стала казаться выше ростом, словом, превратилась в настоящую красавицу.

Всячески поощряемый Филипом, Нил Мюррей зачастил в Джиллеспи. Было заметно, что мальчишка окончательно подпал под очарование своей юной подруги, вовсю стараясь то помогать ей наверстывать пропущенные занятия, то просто развлекать чем-нибудь забавным и смешить. Несколько раз Ангус приглашал парня поиграть с ними в гольф, главным образом для того, чтобы разрабатывать ногу Кейт. А однажды, ибо это было самой естественной вещью на свете, после таких занятий он пригласил к себе на обед родителей Нила. Амели пришла в восторг от инициативы мужа, потому что, хотя Кейт не исполнилось еще и семнадцати, знание, что дочерью заинтересовался такой перспективный во всех отношениях юноша, очень ее обрадовало. По ее разумению, ничто хорошее не приходило чересчур рано.

Занятый на винокурнях, Скотт изредка налетал, как ветер, в Джиллеспи, и Мэри почти никогда его не сопровождала. Тем не менее казалось, им было хорошо вместе. Скотт говорил о молодой женщине с безусловной нежностью, потому что та никогда больше не затрагивала планов на их совместное будущее. Кроме того, он попросил ее поработать над созданием нового дизайна этикетки для односолодового виски «Джиллеспи», которую он хотел изменить втайне, не вызвав возмущения отца. Ведь если они и ссорились с Ангусом, то обычно по поводу каких-либо нововведений. Цеплявшийся за верность старинным традициям, Ангус не признавал новшеств, которые требовал современный маркетинг. «Идти на поводу у торговцев» казалось ему вульгарным, и он не признавал и всячески демонизировал инициативы сына в этом направлении.

Для друзей и знакомых Скотт и Мэри по-прежнему оставались образцовой парой. То, что они предпочитали жить раздельно, никого не удивляло, ведь речь шла о двух сильных личностях, каждая из которых целиком отдавалась собственному делу, ну а времени, чтобы создать семью, у обоих было предостаточно. И только сама Мэри знала, чего ей стоит эта кажущаяся легкость в отношениях, но она четко следовала советам Мойры. Она умело притворялась, терпела все, не подавая виду, и в итоге Скотт снова стал казаться безумно влюбленным в нее.

В июне Джон отпросился на досрочные каникулы, на которые в общем-то пока не имел права, и уехал на поезде в Лондон, откуда собирался пересесть на «Евростар»[15] и добраться до Парижа. Конечно, главной его целью была встреча с отцом, но помимо этого ему не терпелось удрать из Джиллеспи, вырваться из надоевшей обстановки поместья и избавиться от «принудительных работ» в винокурне. Шотландия вызывала у него ужас, и он рассчитывал, что сможет благодаря Майклу навсегда остаться во Франции.

* * *

В Париже, как всегда, царила праздничная атмосфера: вдоль тротуаров во множестве бистро и летних кафе были выставлены стулья под легкими зонтиками. Голубизну неба не могла скрыть даже типичная для большого города дымка загазованности от обилия машин, а теплый ветерок легкомысленно приподнимал дамские юбки.