Лед и пламя

Из его рта вырвался глубокий вздох, покрывший окно туманом. Что ему сделать, чтобы исправить эту дикость? Во-первых, никому об этом не говорить. Ни Мойре, которая возненавидит его за это, ни Амели, которая только обрадуется. Ибо правда состояла в том, что она действительно ненавидела Скотта, только вынужденно терпела его. Несмотря на это, она не переносила никакой критики со стороны Ангуса относительно Джона или Филипа. Она была несправедливой, как львица, защищала своих детенышей, но можно ли было ее в этом обвинять? Ведь она наверняка тоже жила в вечном страхе, что Ангус откажет ей в помощи, перестанет платить за их учебу. Поскольку все проблемы она была вынуждена решать сама, разве не удивительно, что ей приходилось прибегать к шантажу своими ласками, ее единственному оружию?

Внезапно почувствовав себя очень уставшим, Ангус отогнул обшлаг рукава, чтобы посмотреть на часы. Приближалось время ужина, он должен был присоединиться к остальным и выглядеть бодрым.

– Да, нелегко порой увеличить семью, – проговорил он напоследок.

Но Ангус был лишен иллюзий и отныне отказывался себе лгать: держать в объятиях молодую и аппетитную женщину – вот была главная причина, а может, и единственная, толкнувшая его на второй брак. Гладить нежную кожу ее бедер, сомкнуть руки на ее груди, прижаться к ней, одурманенным ее запахом. Конечно… он был готов на любые уступки ради этих мгновений! До нее он был одиноким вдовцом в Глазго. Тогда он ощущал себя стариком, почти импотентом, конченым человеком. А рядом с Амели он был полон сил и гордился этим.

Он выключил свет и вышел из кабинета, даже не выкурив сигары, которой хотел насладиться в обществе Скотта. Как бы то ни было, он еще будет иметь возможность сделать это, как только сын успокоится. Но на это, а он хорошо знал Скотта, могло потребоваться время. А пока ему придется отвечать на вопросы Амели насчет будущего Джона и высказывать мнение по поводу намечавшейся поездки Кейт и Нила Мюррея. Так пусть хоть малышка порадуется, она была единственным не доставлявшим никому затруднений человеком в этом не вполне благополучном сводном семействе.

6

Томас, отец Мэри, пригласил Скотта в один из самых известных ресторанов Эдинбурга, The Grine Store[19], где подавали лучшие продукты Шотландии. Как только они сели, он заказал две порции виски «Гленгойн» пятнадцатилетней выдержки, как бы делая своего рода намек, потому что знал от дочери, что Скотт решил поэкспериментировать именно с этим возрастным промежутком на своей винокурне в Инверкипе.

– Вы никогда у них не бывали? – спросил он, с наслаждением смакуя первый глоток. – Они находятся совсем недалеко от Глазго, у них прекрасный сайт, и они очень охотно зазывают к себе, чтобы продемонстрировать свои достижения!

– Меня не слишком прельщает конкуренция, – ответил с улыбкой Скотт. – «Гленгойн» – всего лишь гигантское машинное предприятие, где ничего не осталось от бывшего ремесленного производства. Тем не менее то, что я сейчас пью, превосходно! Сложный вкус, сладковатый, довольно округлый[20], пряные нотки…

Томас со значительностью кивнул, делая следующий глоток. Он прекрасно разбирался в тонкостях виски и втайне радовался, что дочь выбрала именно Скотта Джиллеспи. Это имя ассоциировалось в его сознании пусть с почти ремесленным производством виски, но напитки были высокого качества, и в недавнем прошлом он регулярно заказывал себе бутылки из Гринока.

– По словам Мэри, ваш отец прекратил всякую профессиональную деятельность и передал вам все свои полномочия?

– Скажем так, он вышел на пенсию, однако тщательнейшим образом контролирует счета, и я согласую с ним все решения.

– Вот уж кто действительно мудр! Вы еще очень молоды, чтобы всем руководить.

Вместо ответа Скотт принялся изучать карту. Он прекрасно понимал, по какой причине Томас пригласил его на эту встречу тет-а-тет, и догадывался, что вскоре речь зайдет о Мэри.

– Вы должны попробовать цыпленка, – предложил Томас, – он здесь подается с особенно вкусным горошком по-французски.

– Благодарю, но у нас в Джиллеспи есть француженка, которая доставляет нам это удовольствие чересчур часто.

– Ваша мачеха, это верно. Если я правильно понял, особого взаимопонимания между вами нет. Вторые браки почти всегда натыкаются на определенные проблемы. Но со временем все улаживается…

– Либо да, либо нет! Во всяком случае, я больше не живу дома.

– Знаю. На самом деле я знаю много, потому что Мэри только о вас и говорит все время.

– И вы захотели встретиться со мной, чтобы поговорить о ней?

– Верно! Разве я не должен исполнить свою роль отца, не так ли? Моя дочь сейчас немного отчаивается. Она не может сказать вам всего, потому что она любит вас и боится потерять, но, к сожалению, годы проходят. Ваша любовная история продолжается, но вперед не продвигается. А между тем для женщины, я сейчас не скажу вам ничего нового, биологические часы тикают по-другому. Мэри скоро двадцать восемь лет, она мечтает создать семью. А вы нет?