Лед и пламя

Она убрала фотографию, закрыла ящик, опустила створку, потом взяла мать за руку.

– Тебе, наверное, не хотелось бы, чтобы кто-то прокрался тайком в твою комнату? Пойдем посмотрим другие помещения, те, что пусты. В этой я жить не хочу, это вопрос решенный.

Чувствуя себя все более неловко, Кейт еле вытолкала мать из комнаты Скотта. К счастью, Мойра и Дэвид были слишком заняты своими обязанностями днем и редко здесь появлялись, а не то Кейт умерла бы от стыда, если бы они застали их врасплох. Поведение матери ее шокировало, а мысль о том, что Скотта собирались изгнать из его собственной комнаты в пользу Кейт, причиняла ей невыносимую боль. Скотт родился в этом особняке, он был законным наследником, здесь он был у себя дома. Правда, он предпочел уступить свои земли Амели и ее потомству, которое, без сомнения, раздражало его или даже вызывало у него отвращение. В Гриноке ему все еще приходилось выносить Джона, который только и умел, что жаловаться да с трудом передвигать ноги. Каждым вечером за столом брат охотно рассказывал о тех «издевательствах», которым он якобы подвергался на винокурне, и он не слишком-то лестно отзывался о Скотте. Ангус никогда ничего не комментировал, но было видно, что эта ситуация его очень огорчала. Порой он осмеливался затыкать рот Джону, и тогда Амели метала громы и молнии. Но разве сможет он теперь в чем-то противоречить жене, когда она готовилась подарить ему ребенка?

Пока они спускались по лестнице, Кейт незаметно бросила взгляд на материнский живот. Неужели она на самом деле беременна и какой у нее мог быть срок? Собирался ли Ангус прыгать от радости, как она это утверждала? Не слишком ли он стар, чтобы снова захотеть почувствовать себя отцом? А насчет Скотта все было и так ясно. Вряд ли он мог этому обрадоваться. В его двадцать шесть лет ему было бы безразлично, родится у него сводный брат или сводная сестра. Беспокоиться ему не о чем. Если только, конечно, Амели не станет использовать этого ребенка, чтобы ему вредить, на что она вполне была способна.

– Братья ничего не знают? – тихонько спросила она мать.

– Нет, ты первая, я же тебе сказала.

Они тоже были бы удивлены и вряд ли уж очень обрадованы. Мальчишки привыкли, что мать предана только им, и появление новорожденного им бы не понравилось. Что до самой Кейт… Она презирала себя за равнодушие, но не могла разделить эйфорию Амели. Пришествие этого малыша в Джиллеспи показалось ей таким несуразным! Внезапно она вспомнила лицо той женщины на фотографии. Этот снимок Скотт долго хранил после смерти матери, и он доверился Кейт, сказав, что в течение многих лет смотрел на него каждое утро, чтобы не забыть ее лица. Он решил закрыть его в ящике секретера только тогда, когда уезжал в пансион. Интересно, вспоминал ли он еще о ней? Во всяком случае, как заметила довольно кислым тоном Амели, первая жена Ангуса была очень красивой. Скотт был похож на нее: тот же матовый цвет лица, те же каштановые волосы и темно-синие выразительные глаза.

У подножия ступенек в холле их ждала Мойра, опершись одной рукой на перила, а другую руку уткнув в бедро.

– Я насчет сегодняшнего «специального» меню на этот вечер. Наверное, и десерт вы тоже хотите «специальный»? – спросила она.

– Делайте по-своему усмотрению, все так или иначе будет прекрасно, – ответила Амели с необыкновенной любезностью.

Примириться с Мойрой теперь ей было просто необходимо: через некоторое время она еще как могла пригодиться Амели. А ведь до этого она вела себя с ней грубо, как с потенциальным врагом.

– Как насчет шоколадного грушевого торта? – предложила Амели. – Я знаю, что Дэвид от него без ума.

То, что она так заботилась о Дэвиде, казалось, ошеломило Мойру, которая невольно перевела взгляд на Кейт.

– Мне он тоже нравится, – пробормотала девушка.

Она слишком хорошо знала мать, чтобы поверить в то, что ее доброта продлится долго. И Мойра тоже вовсе не казалось одураченной. Да и сама перспектива этого ужина, за которым будет объявлено о беременности Амели, заранее испортила настроение молодой девушке.

* * *

Когда открылась дверь его спальни, Скотт внезапно проснулся.

– Это всего лишь я! – воскликнула Мэри. – Извини, что пришла так поздно и без предупреждения, но…

Скотт быстро включил прикроватную лампу, сел, подавил зевок и посмотрел на Мэри, которая все еще колебалась, не решаясь войти.

– Что случилось?

Стряхивая остатки сна, он постарался улыбнуться. Странно, хотя у Мэри был дубликат его ключа, она никогда не появлялась неожиданно. Правда, в последний раз они плохо расстались: в первый раз за все время они поссорились в тот день, когда Скотт ужинал с Томасом.

– Ты все еще обижаешься на меня? – спросила она, не двигаясь с места.

– Нет. Не стой, пожалуйста, – садись. Ты останешься до утра?

– Сначала мне хотелось бы с тобой поговорить.

– А…

Он повернул голову, посмотрев на будильник, который показывал четыре часа.

– Слишком поздно для виски, слишком рано для кофе, давай попьем чай, – сказал он, поднимаясь с постели.