Лёд (СИ)

Его слова удивили меня: разве мы не желаем милости Владык? Однако… Принять ее — не означает ли снова довериться Владыкам, снова следовать их поучениям и советам? Но мы отказались от этого, еще когда покинули Тирион. Отказываемся и сейчас, не желая выполнять веление Намо Мандоса. Выходит, мы сами отвергаем их милость, поскольку она лишает нас свободы?

Я отвела взгляд. Не дождавшись моего ответа, Лорд мягко спросил:

— Тинвиэль, каково твое решение? Не надумала ли ты вернуться?

Я помотала головой.

— Надо полагать, Тиндал решил так же. Ваши родители спросят о вас. Что мне сказать им?

Мысли мои пришли в смятение. Отец и матушка ужаснутся, узнав о пророчестве Владыки Мандоса! Как уберечь их от отчаяния? То, что я скажу сейчас, станет для них нашим последним, прощальным приветом. Какие слова мне найти?

— Скажи… скажи, что мы любим их, — сбивчиво залепетала я, — что мы просим прощения за… они поймут, за что… Скажи, что мы сами расскажем им все — когда вернемся!

— Лорд Арафинвэ, передай отцу — теперь мы знаем, что такое Тень, — сказал вдруг Тиндал. Он подошел так тихо, что за беседой я не услышала его шагов. — Передай, что мы не позволим Тени завладеть нами. Передай матушке — что бы ни случилось, я позабочусь о Тинвиэль. Мы надеемся вернуться. И вернемся, когда над Серединными Землями воссияет освобожденный Свет.

— Да сбудутся ваши чаяния, дети, — проговорил Лорд со вздохом. — Я передам все.

Мы с благодарностью поклонились. Хорошо, что Лорд Арафинвэ будет рядом с матушкой и отцом. Кто, как не он, сумеет помочь им дождаться встречи?

После разговора ложиться не имело смысла. Круг звезд подходил к концу. Лагерь просыпался, тут и там снова затеплились дымные огоньки. Начинался новый день, обещавший нашему народу новое разделение.

Утро прошло за обычными хлопотами — набрать хвороста, оживить костер, принести воды… Привычные занятия вернули нам присутствие духа; пророчество Мандоса уже не лежало на нас тяжким гнетом. Страшные события и деяния, которые сулило оно, отодвинулись в неопределенное, далекое будущее. Нас не поразила молния, не поглотила бездна. Мир вокруг не изменился: все так же плескались и шумели волны моря, свистел над пустошью ветер, приветливо сияли звезды. И в нас воспряло желание идти вперед и жажда свершений.

Даже Ниэллин выглядел уже не таким несчастным. Лицо его хранило замкнутое, спокойное выражение, и говорил он с нами ровным, ясным голосом. Он пытался заниматься сборами наравне со всеми, но ему приходилось беречь раненую руку; Алассарэ помог ему свернуть одеяло и уложить сумку. Когда я спросила Ниэллина о самочувствии, он, не поднимая глаз, ответил очень вежливо:

— Благодарю, Тинвиэль. Лучше.

От его вежливости я опять едва не заплакала. Но сдержалась. Не хочет на меня смотреть, ну и не надо! Я не буду огорчаться из-за этого. У меня и так хватает поводов для огорчения!

Теперь, когда расставание с Лордом Арафинвэ стало неизбежным, оно все больше печалило нас. Сыновья его старались держаться к нему поближе; Артанис, украдкой утиравшая слезы, и вовсе не отходила от него. Но долгие проводы мучительны, и потому мы не затянули ни сборы, ни скудный завтрак.

После трапезы наш Лорд крепко обнял и расцеловал сыновей и дочь, и каждому сказал короткое, теплое напутствие. Нашлось у него слово и для нас:

— Держитесь друг друга, дети. Легко сломать тонкий прутик, но вязанку хвороста уже не переломишь. Какая бы ни случилась буря, легче выстоять в ней вместе, чем по одному. И какая бы ни случилась буря, она бессильна угасить светочи Варды. Пусть надежда никогда не оставляет вас. Я буду ждать вашего возвращения.

Потом, взвалив на плечи походную сумку, разбухшую от чужих посланий, он пошел к берегу, туда, где вчера спорил с братьями. Мы последовали за ним — и оказались в плотной, густой толпе. Напротив нас такой же толпой стояли уходящие.

Наши и их ряды были словно два края пропасти. Всего несколько шагов разделяли нас — необратимо и несоединимо, как будто между нами и впрямь пролегла бездна. Каждая сторона сделала свой выбор, самый верный и правильный; каждая жалела другую за непоправимую ошибку.

Однако время споров миновало. Никто не затевал словесных перепалок и не говорил пламенных речей. Все было решено. Предстояло лишь исполнить решение.

Окинув взглядом своих сторонников, Лорд Арафинвэ повернулся к нам.

— Прощайте, друзья! — громко сказал он. — Не держите на меня сердца за обиды, что причинил я вам вольно или невольно. Я верю — мы расстаемся не навечно. Да не оставит нас всех надежда на будущую радостную встречу. Прощайте!

Он преклонил перед нами колено.

В ответ ему раздались редкие возгласы:

— Прости и ты нас, Лорд Арафинвэ!

— Не поминай лихом!

— Пусть Владыки окажут вам милосердие!

Нолофинвэ, стоявший впереди, в три шага пересек разделившее народ пространство и, подняв нашего Лорда на ноги, обнял его:

— Мне нечего прощать тебе, брат. Пусть тебе не придется жалеть о своем выборе и о тех, кто идет за тобою. До встречи!

— До встречи, брат. Пусть вам сопутствует удача, — ответил наш Лорд.