Лёд (СИ)

Мы не оставили бы живых, но не могли тратить оскудевшие силы на мертвых. Их погребли прямо у тропы, в расщелине ледяного бугра.

Жуткое чувство обреченности охватило меня. Я знала: на нашем пути эта могила не последняя. Прав был Лорд Арафинвэ, когда говорил, что и немногих погибших хватит для скорби! А мы — скольких мы уже схоронили? Кого еще опустим под лед?

Долго ли будет умножаться наша скорбь?

Нет, мы не желали смириться со студеной смертью. Но не могли мы и вернуться. У нас не было иного пути, кроме как все дальше и дальше пробиваться сквозь ледовые дебри. И мы пробивались — брели по перепаханным, вздыбленным льдинам, перелезали через гребни, петляя, обходили участки тонкого льда.

Теперь ясно стало, что Артафиндэ поступил разумно, назначив замыкающими своих младших братьев. Сам он вместе с Артанис и Артаресто возглавлял наш Дом, показывая пример выносливости и стойкости. И они, и предводители других отрядов поддерживали ослабевших, поднимали на ноги упавших, расталкивали оцепеневших — делали все, чтобы никто в пути не отстал. И все же в каждый переход у кого-то рвались постромки или ломались волокуши, кто-то едва плелся из-за боли в сбитых, обмороженных ногах, а некоторые, отчаявшись, уходили с тропы и ложились в снег: смерть от холода представлялась им лучшей участью, чем продолжение мучительного похода. Товарищи брали их на волокуши, везли с собой, если могли… А бывало, что и оставляли, не в силах ни тащить, ни заставить идти самих. Весь народ не мог останавливаться из-за таких. Мы должны были идти вперед во что бы то ни стало.

Ослабевших и отчаявшихся подбирал наш отряд. Поняв, что за дело предстоит, Айканаро и Ангарато подготовились как следует: собрали под своим началом два десятка своих приятелей — парней крепких, выносливых и упорных, а еще освободили несколько волокуш, передав поклажу с них другим. На запасные волокуши укладывали когда груз со сломанных саней, а когда и обессилевших путников, и пустовали они редко.

Ниэллин запасся лекарственной мазью, мягкими тряпицами — остатками наших с Арквенэн юбок — и приспособился врачевать пострадавших чуть ли не на ходу. Еще он обнаружил, что дорожные хлебцы не только питают, но и обладают целебными свойствами: однажды он дал кусочек лембаса истощенной, сильно обморозившейся женщине, чтобы хоть немного приободрить ее. К нашему удивлению, она ободрилась настолько, что встала на ноги и большую часть пути прошла сама, да и раны от мороза у нее зажили куда быстрее, чем ждал Ниэллин.

С тех пор мы стали давать кусочки лембасов не только детям, но и тем, у кого совсем иссякли силы. Жаль только, что запас хлебцев уменьшался все быстрее. И что помочь они успевали не всегда.

Все чаще нам приходилось искать расщелины среди ледовых глыб или рыть ямы в снегу, чтобы похоронить замерзших. Какой же страшной и угнетающей была эта работа!

Все чаще в душе моей вместе с горем шевелилось осуждение: как они могли поддаться слабости? как позволили себе просто лечь и умереть? как посмели бросить друзей и родичей, отказаться от них?!

Я понимала, сколь неразумны эти мысли, но не могла избавиться от них, пока мы вновь не попали в зыбкий лед.

На сей раз подвижки не застали нас врасплох: разведчики были начеку, да и Тиндал в тот переход шел с нами и вовремя почуял неладное. Погода была ветреной, но ясной, в небесах подолгу полыхало яркое сияние, и мы хотя бы видели, куда идти. Однако волнение льдов захватило обширное пространство, и нам никак не удавалось выбраться из него. Под треск, рев, стоны льда мы то шаг за шагом пробирались по шевелящимся буграм, то, напрягая все силы, бежали по льдинам, перепрыгивали трещины, перетаскивали волокуши, каждый миг ожидая, что под нами разверзнется морская бездна.

Иногда скрежет и грохот стихал, шевеление льда прекращалось. Но, стоило понадеяться на отдых, как разведчики вновь поднимали тревогу. Рев и стоны ломающихся льдин настигали нас, опора под ногами вздрагивала — и нам приходилось хватать детей, снова впрягаться в сани и бросаться вперед. Мы никак не могли встать лагерем и за полный круг звезд передохнули едва ли пару часов.

К концу этого круга у меня не осталось ни сил, ни мыслей. Ноги мои были словно неподъемные колоды, плечи отваливались под тяжестью постромок волокуши. Арквенэн толкала сани сзади. Они то застревали, то проскакивали и подбивали меня под ноги. А у меня даже не получалось злиться. От очередного толчка я свалилась, попыталась подняться — и не смогла. Тело отказалось повиноваться мне.

Я не испугалась: лежать было так приятно! Незачем надрываться, куда-то идти… лучше уснуть и спать... спать в теплой снежной постели…

Сквозь оцепенение я почувствовала, как меня трясут, поднимают. Я вяло попыталась освободиться. И тут меня пребольно хлестнули по щеке, дернули за уши, и в придачу по шее за шиворотом растекся ледяной мокрый холод!

Я открыла глаза.

Кто-то поддерживал меня сзади, Ниэллин замахнулся для нового удара, а Алассарэ склонился надо мной с пригоршней снега наготове.

— Отстаньте… — пробормотала я.