Лёд (СИ)

Как всегда, он бодрился. Но по крепко сжатым, бескровным губам и напряженным крыльям носа, по затрудненному, сдержанному дыханию понятно было, что он снова мучается от боли.

По-хорошему, нам следовало и этот круг оставаться на месте, чтобы дать раненому отлежаться, а целителям — без помех и переутомления врачевать его. Но Тиндал заявил решительно:

— Надо уходить.

В тот день он встал раньше всех, вылез наружу и, несмотря на свирепый ветер, долго бродил вокруг шатра. Вернулся он замерзший и мрачный. Я думала, его, как и остальных, тревожит состояние Алассарэ. Но Тиндала беспокоило другое:

— Чувствуете, как дует? И все с севера. Лед зашевелился, скоро поползет.

— С чего вдруг? — удивилась Арквенэн. — Тут льдины в сажень толщиной!

— Но это не твердь. И лед здесь не так-то прочен, даром, что толст. Ты же видишь, его уже корежило, и не раз.

Да. Бугры и гряды, среди которых мы стояли, ясно свидетельствовали о прошлом буйстве льда. Но так не хотелось верить, что оно повторится! Ведь тогда нам придется выступать в путь прямо сейчас, тащить по буеракам едва ожившего Алассарэ. Выдержит ли он?

С другой стороны… Чутье почти никогда не подводило Тиндала. Если мы останемся на месте — не придется ли срываться в бестолковой спешке, спасаясь от надвигающейся гибели?

— Если лед взломается, мы потеряем тропу, — подал голос Ниэллин. — Тогда догнать наших станет еще труднее.

— Тиндал, когда? — спросил Айканаро.

Брат пожал плечами:

— Часа через два-три… Может, через четверть круга. Не позже.

— Понятно. Тогда… Почтенный Лальмион, вам с Ниэллином — час на то, чтобы подлечить Алассарэ. Потом едим, собираемся и идем. Остановимся, как только достигнем надежного места.

— Достигнем ли? — проворчала Арквенэн.

— Должны, — ответил Айканаро непререкаемым тоном.

Как ни хотелось Арквенэн упрямиться, распоряжения Айканаро пришлось признать разумными. Вместе с Тиндалом он вылез наружу снаряжать волокуши. Целители склонились над раненым. А мы с Арквенэн занялись стряпней, повернувшись к ним спиной.

Сегодня Алассарэ не пытался прогнать нас. Подавая лекарям воду, я украдкой взглянула на него. Он отощал еще сильнее — ребра так и выпирали под исполосованной синяками и царапинами кожей, живот будто прилип к спинному хребту. Края швов кое-где покраснели и припухли, Ниэллин осторожно промокал тряпицей проступавшую там мутноватую сукровицу. Ох, до исцеления еще очень и очень далеко…

Кормить беднягу Лальмион запретил, и пришлось тому снова довольствоваться горьким ивовым отваром. Мы же плотно наелись медвежьей похлебки, чтобы набраться сил для тяжелого перехода. Потом как всегда собрали вещи, увязали сумки и тюки. Алассарэ тоже превратили в подобие тюка: прикрыв раны обрывками рубахи, запеленали в плащ и одеяло, а поверху обернули толстой медвежьей шкурой. Он и тут пробовал шутить — мол, всю жизнь мечтал вернуться в младенчество, чтобы его кормили с ложечки, носили на руках и позволяли бездельничать, пока другие работают. Однако каждое слово давалось ему с трудом, и Лальмион посоветовал бездельничать молча — чтобы ненароком не прибавить работы другим.

На самые крепкие сани мы постелили оленьи шкуры, поверх них устроили закутанного Алассарэ, надежно привязали веревкой. Остальную поклажу взгромоздили на две другие волокуши. Они стали едва ли не тяжелее, чем были в самом начале похода. Нам с Арквенэн пришлось упереться до боли в мышцах, чтобы сдвинуть свою с места!

Заканчивая сборы, мы слышали уже отдаленный грохот льдов. Предчувствия Тиндала сбылись. Надо поторапливаться, если мы хотим уйти от беды!

Тиндал и Айканаро повели нас на восток, по еще не заметенной тропе. Следом Ниэллин и Лальмион везли Алассарэ, а мы с Арквенэн замыкали наш маленький отряд.

Шквалы по-прежнему налетали с севера, делая мороз крепче, а льды слабее. Мы надеялись, что, двигаясь поперек ветра, минуем опасность быстрее, чем если попытаемся уйти по ветру, на юг. Да и не хотелось терять тропу — последнюю связь с нашим народом.

Увы. Как ни старались мы поторапливаться, быстро идти не получалась. Даже натоптанная, тропа среди буераков была неровной. Перегруженные волокуши трещали на каждом бугре, и мы вынуждены были тащить их с особой осторожностью. Что уж говорить о санях Алассарэ! Ниэллин с Лальмионом раз за разом, надрываясь, поднимали их, переносили на руках и все равно не могли уберечь от толчков и рывков. Алассарэ то и дело стонал — должно быть, от тряски боль в ранах стала нестерпимой. Но врачевать его на ходу не было никакой возможности, а остановиться мы не могли: грохот ожившего льда настигал нас.

Вскоре лед под ногами содрогнулся раз, другой… а потом с оглушительным треском взломался неподалеку! Льдины полезли одна на другую, на глазах выращивая новую гряду. От нее к нам поползли расселины.

Мы, хоть и ждали этого, на мгновение остолбенели; но Тиндал рявкнул: «Вперед!», — и мы ринулись за ним.