Лед у подножья (СИ)

Эллис почувствовала, как дыхание сперло. Она совсем разволновалась, но вскоре смогла спокойно выдохнуть. Мишель переплела ее пальцы со своими.

— Я рада, что встретила тебя, — произнесла возлюбленная и улыбнулась нежной и открытой улыбкой. Расправив плечи, Мишель подалась вперед. Эллисон опустила взгляд на ее губы, такие манящие и притягательные. Но время, видимо, еще не пришло. Мишель лишь обняла ее крепко-крепко, обвив руками шею. Эллисон притянула ее к себе за талию.

«Найти человека, которому ты не безразлична, очень сложно. Но сказать ему об этом еще сложнее», — подумала автогонщица, посмотрев на опустевшую лавочку, где еще несколько минут назад ворковали голуби.

Когда же Мишель разомкнула объятия, то выглядела она все такой же счастливой.

— Пожалуйста, — прошептала она. — Давай останемся… не хочу уходить. Тут так красиво…

— Давай, — убрала одну из прядей за ухо Эллисон. — А что будем делать?

— Давай искать на небе линии твоего и моего имени.

— Хорошая идея.

И ночное небо тому способствовало. Мириады звезд вспыхивали каждую секунду. Достаточно было рукой соединить несколько ближайших — вот тебе и буква готова. А там и до имени недалеко…

Эллисон отыскала несколько созвездий, но и Мишель сумела ее удивить, показав Альдебаран и Сириус. Звезды только на первый взгляд казались одинаковыми. На индиговом полотне были рассыпаны самые разные огоньки, от ярких до тусклых, от теплых ламповых до холодных отстраненных. Некоторым звездам они давали имена и названия. Свои имена дали двум огонькам, тянувшимся друг к другу и поначалу казавшимся одним целым.

Это занятие так увлекло девушек, что они позабыли счет времени. Ведь им так нравилось делать одно и то же…

========== 6. Зачем не вовремя рисует время картины те, что забыты давно ==========

Сгустились сумерки за окном. Вот и еще один день прошел. Мишель смотрела на разыгравшуюся непогоду. Сегодня будет теплый дождь.

Зейн собирался уехать с губернатором. Он помогал с организацией ярмарки. После работы, в вечернее время губернатор отправлялся на переговоры то с арендодателями, то с участниками ярмарки, а то и с полицией. И вечером девушки, как правило, оставались одни. Слуги ходили за ними чуть ли не круглые сутки, все время выспрашивая, не нуждаются ли дамы в чем-нибудь особенном. Поход за пределы усадьбы сопровождался приставлением охраны. Для Мишель эти меры казались ребячеством, забавой богатых людей. Она не привыкла к такому обращения, требуя, чтобы к ней относились как к равной. Тем более что времена дворянства и боярства остались в далеком прошлом. Ну, может, просто приняли новые формы.

Себя же она не считала частью знати. Много чести. Даже во время похода в магазин чувствовала себя несколько неуютно. Все же она тратила не заработанные собственными потом и кровью деньги. Эллисон считала такие рассуждения вздором. Возможно, она была права.

Мишель перевела взгляд на спутницу и вложила свою ладонь в ее. Эллис многозначительно посмотрела на нее, и переглядывания заметил Зейн.

— Так вы теперь… вместе? — мотая головой, посматривая то на одну девушку, то на другую, спросил Зейн.

— Ты же никому не раскроешь нашу маленькую тайну? — попросила Мишель.

— О, конечно, нет.

Впрочем, ее куда больше беспокоила сохранность другой тайны. Уже на следующее утро после прогулки под луной Мишель удрала из усадьбы, сообщив слугам, что ей нездоровится. Эллисон тогда пошла с ней, но в первом же магазинчике они разделились. Мишель отправилась на поиски почты и нашла-таки. Заняв место в очереди, она собственноручно написала письмо, свернула лист бумаги несколько раз и запечатала в конверт. Бумагу, ручку и конверт купила на мелочь, которую у Эллисон попросила на проезд. До сих пор было стыдно за эту уловку.

Каждый день Мишель с нетерпением ожидала ответа. Но он все не приходил, будто где-то на невидимых Часах Судного Дня забыли перевести стрелки, отмерив несколько минут до наступления полуночи. А ведь Часы неумолимо тикали, напоминая, что в прошлый раз человечеству несказанно повезло.

Но Мишель старалась унять дрожь. Хотя она и не знала, что же делать дальше. Ожидание утомляло. Хотелось кинуться в бой, надрать кому-нибудь плохому зад, восстановить справедливость. Или же заняться собой, поучиться женственности у Эллисон. Но Мишель не могла озвучить просьбу, ибо стыдилась собственной слабости.

Они сидели на мягких подушках на полу и пили принесенный Зейном чай. Пока подруга и друг чокались, смеялись, Мишель пребывала в мрачных думах, из которых ее вывело любопытство. Она успела привыкнуть к размеренности жизни, комфорту. К пышным подушкам и мягкой постели. К ванной, после которой пахнешь розами и лавандой. К расчесыванию прядей по утрам. К принятию пищи три раза в день. К красивым абажурам, по ночам разгонявшим темноту. К резным ручкам дверей. К дорогостоящей красоте, которая царила в этих покоях.

Мишель очутилась в другом мире, который видела собственными глазами. Но ей хотелось посмотреть на другие миры, чужими очами. Например, на мир Зейна.