Лед у подножья (СИ)

— Нам нужно научиться выживать, — произнесла как-то раз Кира. — Я видела, как повариха избивала Элен, и из-за этого она покончила с собой.

Детские годы выдались голодными, когда Мишель считала за счастье впиваться в крысиную тушку. Она даже научилась не слышать писка зверька. Пока Кира не показала, как сворачивать голову, избавляя животинку от мучений.

Подростковые годы оказались борьбой за выживание. Мальчишки часто наведывались на женскую половину. Агрессивные, злобные, хмурые, они часто устраивали потасовки. Таскали за волосы девчонок, порой выдирали клочья волос. Взрослые награждали победителей ужином, поощряя такое поведение.

В пятнадцать лет Мишель поняла, почему. Она и до этого ходила на занятия, но как-то неохотно. Только чтобы забыться, отдохнуть от зловонных коридоров и обрыдлых рож мальчиков и взрослых. Она не помнила, что за день это был, зато запомнила погоду. Наверное, впервые тогда солнце проникло сквозь мутные окна.

Мишель увидела сообщение о призыве в армию. Цветастый плакат, рассказывавший о преимуществах службы в армии. Рядом красовалась бледная бумажка. Требовались бойцы для ринга, девушки и юноши. Но среди всех этих жестоких развлечений Мишель нашла и нечто обнадеживающее. Приглашение обучиться в университет. Квота была маленькой, желающих много. Конкурс — огромнейший. Зато можно было покинуть ненавистные стены уже через два года…

— И ты планируешь выйти отсюда? Запомни, отсюда мы можем выйти, только став игрушками богатых чуваков, — хохотнула Кира.

Она уже наносила густые тени и красила глаза черной тушью. Соседка смирилась с будущим, в котором она окажется лишь пустой игрушкой в постели какого-нибудь богача. Мишель же решила во что бы то ни стало избежать такой участи.

Ее по-прежнему донимали, но она ввязывалась в драки все реже. Предпочитала давать сдачи, только если совсем зарывались. Драки отнимали немало времени. А его было в обрез.

Каждую ночь Мишель запиралась в библиотеке и учила, учила…

Ей предстояло определиться с направлением. Русский язык давался хорошо, логика и обществознание — тоже неплохо. Технические науки прошли мимо, а даты по истории часто путались в голове. Экономика и вовсе оказалась темным лесом, ибо в детском доме царил коммунизм. Каждому давали еду, пусть и отвратительного качества. И не было различий. Даже если будешь хорошо драться или учиться — лучше в тарелку не нальют. Не к чему стремиться.

Поняв сильные стороны, Мишель ударилась с головой в учебу. Уже через год она стала лучшей ученицей детского дома. Беда была в том, что детских домов по всей стране было немало.

В те же пятнадцать лет Мишель увидела чудо. Огнедышащего парня, которого постоянно задевал один из местных придурков — Саймон. В то злополучное утро Саймон стал обугленной кучкой. А огнедышащий парень рвал и метал, пока его не усыпили. Следом его увезли из приюта, и больше никто о нем не слышал.

— Поговаривают, обладающих способностями лечат и отпускают жить в нормальное общество. Их ценят, им дают неплохую работу, — сообщила последний слух Кира. — Вот бы и мне открыть в себе какую-нибудь силу…

Иногда Мишель оставалась в комнате, и они пытались придумать что-нибудь интересное. То пытались поднять в воздух предметы, то пальцем зажигать свечи. Было весело, но безрезультатно. Будущая Избранная тогда не знала, что способна красть чужую способность.

И оставалась одна учеба. Из-за которой Мишель совсем забыла о подруге. Потому как-то раз, когда пришла после ночной зубрежки, то застала Киру рыдающей в постели. На ней было длинное платье до пят, а длинные волосы были красиво собраны на затылке. И ее кто-то обидел.

— Взрослые, — подруга содрогалась от рыданий, — это все они со мной сделали. Испортили меня. Трогали везде, где только можно.

Мишель прижала ее к себе. Гладила по вздрагивавшей спине. И не знала, чем еще могла помочь подруге.

— А давай… давай отомстим им? — как-то зловеще произнесла Кира. Взгляд ее казался полубезумным, ведь в полутьме ее очи блестели, словно сталь.

Мишель испугалась. Бить мальчишек — это одно. Нападать на охрану и сотрудников — совсем другое. Могут ведь и покалечить. И лекарствами напичкать. Будет потом пена с уголка рта свисать, а речь станет несвязной. Такое уже случалось с одним мальчиком, который каким-то чудом украл нож, а потом воткнул в шею охранника. В полубессознательном состоянии его увезли из приюта, но лицо врезалось в память. Безвольное, слюнявое, отрешенное.

— Давай покажем, что мы не такие уж красивые? Что мы пацаны в юбках. Что скажешь, а? — от горящего взгляда подруги становилось не по себе.

Но Мишель согласилась. Так она обкорнала себя до линии подбородка, а челку отстригла ровно над бровями. И проделала то же самое с Кирой.

Впрочем, довольно скоро ребячество закончилось. И Кира закрутила роман с одним из парней. В один из вечеров она заявилась к Мишель, читавшей учебник по логике. Подруга же попросила о кое-чем не вполне логичном.

— Миш, я совсем не умею целоваться, — всплеснула руками Кира. — А у меня свидание намечается. Пожалуйста, помоги мне потренироваться.