Леди Полночь

Ничего не понимая, Джулиан приложил руку к руне. И все понял. Он понял, не поняв, как именно понял это, он понял это тем дальним уголком своей души, который огнем и кровью связывал его с Эммой. Он понял, потому что она была его частью, потому что ее дыхание было его дыханием, ее сны – его снами, ее кровь – его кровью. Стоило ее сердцу остановиться, как его сердце тоже ударило бы в последний раз, и он был бы этому только рад, потому что не пожелал бы и секунды прожить в том мире, где не было бы ее.

Он закрыл глаза и увидел, как перед ним поднимается океан, иссиня-черный, бесконечно глубокий, заряженный силой первой волны, которая когда-то давным-давно разбилась о первый одинокий пляж. И он понял.

«Куда ты пойдешь, туда и я пойду».

– Эмма, – прошептал он и бросился бежать.

Эмма точно не знала, что больше всего пугало ее в океане. Была в нем ярость волн – темно-синие, увенчанные белым кружевом пены, они были невероятно прекрасны, но у берега разбивались с невиданной силой. Однажды ее закрутило волной, и Эмма помнила, как почувствовала, что падает с огромной высоты, словно летит в шахту лифта, а затем ощутила, как волна тащит ее по песку, не давая подняться. Она кашляла и отчаянно боролась с потоком, пыталась освободиться, снова вырваться на воздух.

Была в нем и глубина. Она когда-то читала о людях, которых сбрасывали в море и оставляли умирать. Они сходили с ума, думая, о том, что под ними бесконечные километры воды, населенной темными, скользкими и зубастыми существами.

Когда Эмму затащило сквозь дверь-иллюминатор в океан, вода поглотила ее, проникла ей в глаза и в уши. Вода была со всех сторон, а под нею простиралась непроглядная чернота. Она видела бледный квадрат двери, маячивший в отдалении, но, как ни пыталась, не могла доплыть до него. Течение было слишком сильным.

Безо всякой надежды она посмотрела вверх. Колдовской огонь выпал у нее из руки и пошел ко дну. Свет из двери озарял пространство вокруг нее, но сверху была лишь темнота. В ушах стучало. Одному Разиэлю было известно, насколько тут глубоко. Вода возле двери была бледно-зеленой, нефритовой, но все остальное было черно, как смерть.

Эмма вытащила стило. Легкие обжигало. Болтаясь в воде и стараясь выплыть из потока, она прижала кончик стила к руке и вывела руну дыхания.

Боль в легких поутихла. Но на смену боли пришел страх, животный, ослепляющий, невыносимый. Руна дыхания не позволяла ей захлебнуться, но с ужасом Эмма справиться никак не могла. Она достала из-за пояса клинок серафимов.

«Манукель», – подумала она.

Клинок вспыхнул и засиял. Вода вокруг стала мутно-золотой. С секунду Эмма приходила в себя, а затем осмотрелась по сторонам и увидела их.

Демонов.

Она закричала, но изо рта вместо звука вырвались лишь пузыри. Демоны были под ней. Неуклюжие, скользкие существа, они наступали, как ночные кошмары. К ней тянулись извивающиеся щупальца и острые зубы. Взмахнув клинком, она отсекла щупальце, которое уже подобралось к ее ноге. В воду полилась черная кровь, собравшаяся в облака.

Вдруг воду прорезала алая полоска, похожая на змею. Эмма ударила ногой и попала по чему-то мягкому и мясистому. Подавив отвращение, она снова взмахнула клинком. В воду снова выплеснулась кровь. Все вокруг нее заволокла чернота.

Она отталкивалась и пробивалась к поверхности, окутанная демонической кровью. Вскоре она увидела белую луну, неровной жемчужиной лежащую на водной глади. Руна дыхания обжигала ей кожу, легкие готовы были отказать. Она чувствовала, как колышется вода под ногами, и не осмеливалась посмотреть вниз. Она потянулась наверх, туда, где кончалась вода, и почувствовала, как ее рука пробилась наружу, как ветерок скользнул по ее пальцам.

И тут что-то схватило ее за запястье. Клинок серафимов выскользнул у нее из руки и пошел ко дну. Его свет постепенно мерк в толще воды, пока Эмму тащили на поверхность. Она попыталась вдохнуть, ухватить ртом хоть немного воздуха, но было еще слишком рано. Вода заполнила ее легкие, ее грудь, и Эмма провалилась в темноту.