Леди Полночь

– Что именно? – Эмма удивилась, насколько ровными и четкими получались ее слова, ведь она сходила с ума от беспокойства.

– То, что мы сделали, – выдохнул он. – Ты понимаешь, о чем я.

– Ты хочешь сказать, это было неправильно?

– Я имел в виду… – Казалось, он пытался сдержать внутри что-то, что отчаянно рвалось наружу. – С этической точки зрения, в этом нет ничего неправильного. Это просто дурацкий Закон. Но это Закон. И мы не можем его нарушать. Это один из древнейших Законов.

– Но в нем нет смысла.

Джулиан посмотрел на нее невидящими глазами.

– Закон суров, но это Закон.

Эмма поднялась на ноги.

– Нет, – сказала она. – Нет Закона, который может сдержать наши чувства.

– Я ничего не говорил о чувствах, – ответил Джулиан.

В горле у Эммы пересохло.

– То есть?

– Пойми, Эмма… для меня это очень важно, и я бы солгал, скажи я иначе. Но Закон не запрещает секс, он запрещает любовь. Он запрещает влюбляться.

– Подозреваю, даже и спать вместе, как мы делали раньше, – тоже против правил.

– Да, но за это тебя не отправят в изгнание! За это с тебя не снимут Метки! – Он провел рукой по своим спутанным волосам. – Это против правил только потому, что подобная близость – физическая близость – ведет к близости эмоциональной, которая их и тревожит.

– Но мы и так близки эмоционально.

– Ты прекрасно меня понимаешь. Не притворяйся, что это не так. Близость бывает разная. Мы, конечно, должны быть близки. Но не так. – Он обвел рукой пляж, словно тот вмещал в себя все, что случилось накануне.

Эмма дрожала.

– Эрос

, – сказала она. – Вместо филии и агапэ.

Джулиан обрадованно посмотрел на нее, словно ее объяснение означало, что она все поняла, что она со всем согласилась. Словно они вместе пришли к итоговому решению. Эмме хотелось закричать.

– Филия, – произнес он. – Вот что между нами – любовь дружеская. Мне очень жаль, если я все испортил…

– Ты был не один, – заметила Эмма голосом холодным, как морская вода.

Джулиан спокойно посмотрел на нее.

– Мы любим друг друга, – сказал он. – Мы – парабатаи, любовь – это часть нашей связи. И ты привлекаешь меня. Как же иначе? Ты прекрасна. А я не…

Он вдруг замолчал, но Эмма мысленно закончила за него. Слова причиняли ей такую боль, словно разрезали ее изнутри. «А я не могу знакомиться с другими девушками, не могу встречаться с ними, ведь рядом со мной только ты, ведь больше никого нет. Кристина, похоже, до сих пор влюблена в кого-то из Мексики, а для меня нет никого. Только ты».

– А я не слепой, – продолжил он. – Я вижу тебя и хочу тебя, но… нам нельзя. Позволив себе это, мы в конце концов влюбимся друг в друга, а это обернется катастрофой.

– Влюбимся друг в друга, – повторила Эмма. Неужели он не видел, что она уже влюблена в него – и влюблена без памяти? – Разве я не сказала, что люблю тебя? Разве я не сказала этого вчера ночью?

Джулиан покачал головой.

– Мы никогда не говорили, что любим друг друга, – ответил он. – Ни разу.

Не может такого быть! Эмма лихорадочно перебирала свои воспоминания, как будто ища в карманах потерянный ключ. Она подумала об этом. «Джулиан Блэкторн, я люблю тебя больше света звезд». Она подумала об этом, но не сказала вслух. Как и он. «Мы связаны», – сказал он. Но не: «Я люблю тебя».

Она ждала, что он скажет: «Я был вне себя, потому что ты рискнула своей жизнью», или «Ты чуть не погибла, и я сошел с ума», или любую другую вариацию фразы «Это ты виновата». Ей казалось, стоит ему сказать это, и она взорвется, как полевая мина.

Но он этого не сказал. Рукава его фланелевой куртки были закатаны до локтей, его кожа покраснела от холодной воды и жесткого песка.

Эмма еще ни разу не видела его таким печальным.

Она вздернула подбородок.

– Ты прав. Давай забудем об этом.

Он поморщился при этих словах.

– Но я люблю тебя, Эмма.

Она потерла руки друг о друга, чтобы согреть их, и подумала о том, как океан за годы стачивает даже каменные стены, откалывая фрагменты того, что когда-то казалось нерушимым.

– Я знаю, – сказала она. – Просто не так.

По пути обратно в Институт Эмма рассказала Джулиану о том, что случилось на точке пересечения. Когда они поднялись на холм, она тотчас увидела институтскую «Тойоту», которую накануне оставила возле входа в пещеру. Теперь машина стояла возле парадной лестницы. На капоте сидела Диана, разъяренная, словно шершень.

– О чем вы только думали? – спросила она, когда Эмма и Джулиан подошли к ней. – Серьезно, Эмма, ты совсем с ума сошла?

На мгновение Эмма засомневалась – не могла ведь Диана говорить о них с Джулианом? Не она ведь нашла их на пляже? Она искоса взглянула на Джулиана: он побледнел не меньше, чем она сама.

Диана так и прожигала ее своими темными глазами.

– Я жду объяснений, – сказала она. – С чего вы решили, что нужно отправиться на точку пересечения самостоятельно?

Эмма так удивилась ее вопросу, что с трудом смогла выдавить:

– Что?

Глаза Дианы перебегали с Джулиана на Эмму и обратно.