Ледяной Принц

Мои щёки горели, и желание зародилось в моём животе. Фиора приодела меня в платье, подходящее для зимней церемонии, но позволявшее сохранять подвижность, даже бег всё ещё был возможен. Тончайшая белая ткань была окаймлена полосами льдисто-голубого цвета, подобно леднику. Поверх платья был пристёгнут платиновый корсет с аквамариновыми вставками, подчёркивающий мою талию и грудь. Шёлковая юбка была такой текучей, что могла быть сделана из воды. Учитывая, что платье было без рукавов, Фиора также передала толстый зимний плащ. Снаружи всё было белым и блестело, как свежий снег в солнечное утро.

Я чувствовала себя невероятной в этом наряде, и всё же горячий взгляд Нока вызывал у меня желание сорвать его с моего тела и улизнуть с ним куда-нибудь в уединённое место.

— Двое по обе стороны ворот. Ещё бесчисленное множество вдоль верхней части стены, — пробормотал Кост себе под нос, переводя взгляд с одного Стража на другого.

Похоть исчезла, и я медленно приблизилась к Ноку. Все Стражи выглядели одинаково: с головы до ног в сверкающих металлических доспехах. Отполированные, как мечи, и заточенные, чтобы убивать быстро и уверенно. Нок однажды сказал мне, что они были побочным продуктом крови Мэвис, так же, как и Зейн для убийц. У меня никогда не было личной стычки со Стражами, но я слышала достаточно ужасных историй, рассказанных за элем в «Полуночном шуте». Сильные. Быстрые. Смертельные. Итог всегда был один.

— Дыши, — прошептал Нок мне на ухо. — Веди себя так, будто мы вышли на приятную прогулку.

Медленно вздохнув, я выпрямилась и высоко вздёрнула подбородок. Нок обнял меня за талию и изобразил ленивую улыбку. На лицах Оза и Коста не было никакого интереса, и когда мы подошли к открытым воротам из слоновой кости, ни один Страж не взглянул в нашу сторону. Мы присоединились к шеренге вильгеймцев, идущих в город, и держали рот на замке. А потом мы оказались внутри. Никаких предупредительных вспышек или внезапных криков со стороны охранников. Только счастливый смех и обыденные разговоры местных жителей. Оз держался поближе к моему открытому боку, а Кост шагал рядом с Ноком.

Кост наклонился ближе и фальшиво ухмыльнулся.

— Мы в безопасности.

Нок тихо рассмеялся, как будто Кост только что сказал что-то забавное.

— На данный момент. Следуйте за мной.

С тёплой рукой Нока на моём бедре и безопасностью от нахождения Оза рядом со мной, я впервые в жизни оценила великолепие Вильгейма. Мерцающие кирпичи бледно-розового цвета, нарциссов и мандаринов составляли палитру зданий. Крыши самых разных форм были покрыты садами, с яркой зеленью, расползающейся по окнам и дающей птицам место для гнезда. Водные пути с кристально чистыми ручьями разделялись лабиринтом мраморных дорожек, и медленно движущиеся каноэ неторопливо плескались в неподвижных водах. Деревья с розовыми цветами были посажены на каждом перекрёстке, и, несмотря на зимний холод, ни один лепесток не упал с гладких белых ветвей.

— Сердце Королевы, — сказал Нок.

Его взгляд последовал за моим к ближайшему дереву.

— Говорят, Аделина, мать Мэвис, посадила первое дерево после смерти дочери. С тех пор они неуклонно растут без каких-либо признаков вымирания.

— Великолепно, — мой голос был едва слышен.

Нок пригвоздил меня взглядом.

— Да.

После долгой паузы его взгляд скользнул по магазинам и людям. Тёмная тень промелькнула в его глазах, и его рука на моей талии немного напряглась.

— Нок, — я накрыла его руку своей. — Ты скучаешь по этому? Скучаешь по дому?

Он пренебрежительно хмыкнул, но его челюсти слегка сжались.

— Это не дом. Дом — это Круор. И прямо сейчас я забочусь только об одном: чтобы мы благополучно добрались и вернулись.

Я не могла заставить себя поверить ему. Я знала, как мучительно больно было быть изгнанной из Хайрата, потерять людей и дом, которых я всегда знала. Даже если его семья исчезла, здесь всё ещё оставались воспоминания. Возможно, друг детства, задержавшийся на углу улицы, или покрытый боевыми шрамами брат из королевской армии, с которым он разделил опасные для жизни моменты. Нок, возможно, не решался признаться в этом, но я видела скрытую тоску. То, как он двигался, лёгкая боль, мерцающая в тёмных глубинах его взгляда. Как часто он заставлял себя глотать. Всё возрастающее давление его пальцев на моём бедре.

Одно дело похоронить прошлое и уйти, но, когда правда всплыла на поверхность, нельзя было отрицать каждое расплывчатое, невысказанное чувство, которое пришло вместе с ней. Любой будет уничтожен.

Мы продолжали спускаться по мраморным дорожкам, пока не вышли в широкий круглый двор со свежескошенными газонами. Белые розовые кусты, залитые кристаллами, бросали в воздух ослепительный свет, а элегантный многоярусный фонтан осыпал окрестности мелкими брызгами тумана. На самом верхнем ярусе стоял на коленях высеченный из камня человек, склонив к груди увенчанную короной голову. Прижав одну руку к сердцу, а другую прижав к земле, он являл собой полную картину благоговения.