Ледовый поход Балтийского флота. Кораблекрушение в море революции

Через Москву регулярно проезжали отряды матросов, направлявшиеся в разные концы страны для борьбы с контрреволюцией. 25 марта П. Е. Дыбенко выступил на собрании матросского отряда мичмана военного времени берегового состава Сергея Дмитриевича Павлова (1897–1946). Этот человек, известный под прозвищем Мичман Павлов, был ближайшим соратником П. Е. Дыбенко с боев против отрядов Краснова – Керенского под Гатчиной в ноябре 1917 г., его начальником штаба во время боев под Нарвой. Отряд С. Д. Павлова ехал на Южный фронт. Собрание приняло резолюцию, в которой говорилось: «Здесь, в Москве, все больше и больше нарастает соглашательство, свергнутое нами в октябре, все больше и больше слышно недовольство матросскими отрядами, носителями пролетарских лозунгов, за которые мы положили наши лучшие силы… Да здравствует советская власть октябрьского направления. Смерть всем провокаторам, которые думают очернить имя матросских революционных отрядов»^[851]

. Собрание постановило разослать эту резолюцию во все матросские отряды Балтийского и Черноморского флотов^[852]

.

Матросы старались поддержать своего опального лидера. В конце марта бывшие члены его отряда, разбитого под Нарвой, обратились во ВЦИК с заявлением. Они писали: «Заявляем публично, что следствие, предпринятое ЦИК тов. Свердловым, считаем неправомерным и нетактичным…

Основными причинами нашего отхода из-под Нарвы мы считаем недостаток снарядов, патронов, обмундирования, снаряжения и проч., позаботиться о чем было нам предписано тов. Дыбенко и необходимые бумаги были выданы им же. В Петрограде в высшем военном совете по обороне и в других местах, куда мы обращались с нашими требованиями, мы встречали отказ или обещание сделать нам это все и погрузить после. В то же время нас торопили с отъездом, и под Нарвой мы остались без всего. Подъем духа, влитый в нас присутствием тов. Дыбенко и готовностью защищать идею советской пролетарской республики, помог нам грудью отстоять подступы к Петрограду. Считаем необходимым пред лицом всей России требовать розыска истинных виновников этого позорного акта и достойного возмездия нашему предателю»^[853]

. Грозно звучало заключение: «Обращаемся к Балтийскому флоту с этим разъяснением по делу тов. Дыбенко и просим принять меры, какие Балтийский флот найдет нужными»^[854].

В конце марта в Москве находилась делегация, избранная командами линкоров Балтийского флота (уже пришедшими к тому времени в Кронштадт из Гельсингфорса), которая требовала участия матросского представителя с решающим голосом в следствии над П. Е. Дыбенко, поскольку из следственной комиссии был «устранен» их представитель Юрин. Матросам разрешили ввести своего представителя лишь с совещательным голосом – им стал Лаув. Такое решение вызвало «брожение среди матросов»^[855].