Ледовый поход Балтийского флота. Кораблекрушение в море революции

Вторично А. М. Щастный выехал в Москву 23 апреля – этим числом датирован приказ о временной передаче должности наморен М. А. Петрову^[314]. В Москве А. М. Щастный пробыл четыре-пять дней. Он участвовал в заседаниях Высшего военного совета (ВВС) вместе с генерал-лейтенантом Михаилом Дмитриевичем Бонч-Бруевичем (1870–1956), Иваром Тенисовичем Смилгой (1892–1937) и Шварцем

^[315]. Возможно, это был генерал-лейтенант Алексей Владимирович Шварц (1874–1953), военный руководитель Петроградского боевого участка, но нельзя исключать, что это был полковник Николай Николаевич Шварц (1882–1944), в то время – фактический руководитель советской военной разведки. Учитывая, что И. Т. Смилга в начале 1918 г. был советским представителем в красной Финляндии, кажется логичным присутствие на заседании ВВС лиц, отвечавших за оборону страны на морской и сухопутной границе с Финляндией и знавших положение в этой стране. Характерно, что вторая поездка А. М. Щастного не нашла отражения на страницах газет – видимо, она была предпринята с сохранением секретности.

25 апреля А. М. Щастный представил в ВВС стратегические наброски под названием «Ориентировка в отношении немцев» и «Ориентировка в отношении старофиннов»^[316]

. Формально первый из документов содержит два варианта «решения» – А и Б, но фактически «решение А» является первой, а «решение Б» – второй частью единого документа, которые логически связаны между собой. В «решении А» констатируется, что потеря позиции Ревель – Гельсингфорс лишает флот возможности оказать успешное сопротивление немцам. Кроме того, указывалось на длительное отсутствие боевой подготовки, недостаток доверия между офицерами и матросами и желание мира среди личного состава. А. М. Щастный подчеркивал, что флот представляет собой «громадную материальную ценность», поэтому необходимо его сохранить как реальную силу на случай будущего мира, как средство борьбы с немцами после поражения немецкого флота от англичан, как гарантию возвращения части бассейна Балтийского моря. «Решение Б» посвящено действиям, которые нужно предпринять в случае, если «будет решено защищать Петроград от немцев». А. М. Щастный предлагал издать манифест о том, «что нам [для отступления] хода [дальше] нет, что мы должны умирать на указанных гранях и рубежах государства», при этом «правительство должно быть уверено, что [этот] призыв найдет живейший отклик в народе и встретит стремление всех борцов без различия партий и организаций встать на защиту государства». Кроме того, следовало создать полевую армию, достаточную для обороны фортов Ино и Красная Горка, выставить минные и сетевые заграждения на морском театре, отказаться от запрета плавания наших кораблей в Финском заливе (предусмотренного Брестским миром), вывести на позиции подводные лодки. В отношении белых финнов («старофиннов», как называл их А. М. Щастный) предполагалось вступить в переговоры, чтобы выяснить их намерения, а также договориться с немцами о том, что Россия будет защищаться от вторжения белофиннов независимо от отношений с немцами. Эти идеи не встретили возражений со стороны ВВС и Л. Д. Троцкого.

ВВС был удовлетворен докладом А. М. Щастного и предписал ему немедленно вступить в переговоры с немцами и белофиннами о демаркационной линии в Финском заливе, причем ее начертание отдавалось на усмотрение наморси. Следовало выработать инструкцию по соблюдению демаркационной линии и докладывать о переговорах в ВВС. В случае отказа немцев и финнов установить такую линию наморси следовало «принять надлежащие меры сторожевого охранения флота, усилив их необходимыми и возможными техническим средствами»^[317]. Таким образом, решение ВВС цитировало пункт 3 «решения Б», предложенного А. М. Щастным.

По поводу договоренности с немцами А. М. Щастный был настроен пессимистически. Во время суда он записал: «Я высказал Троцкому свое мнение, что Гер[манское] Мор[ское] К[омандова]ние вряд ли пойдет на установку демаркац[ионной] линии – он только младший флагман»^[318] – имелось в виду, что старший немецкий морской начальник в Финляндии не имеет должной власти для того, чтобы договариваться с русскими. Надо отметить, что 30 апреля контр-адмирал А. Мойрер был сменен на этом посту контр-адмиралом Л. фон Усларом. Очевидно, что во время совещания в ВВС 21 апреля речь шла об А. Мойрере, но к моменту суда над А. М. Щастным эти две фигуры могли быть спутаны. Впрочем, кто именно командовал немецкими силами в Финляндии, в этом контексте было неважно. Каким бы ни было личное мнение А. М. Щастного, он получил предельно ясную инструкцию.

На заседании ВВС также обсуждался вопрос об уничтожении судов флота в случае немецкого наступления^[319]

. В частности, тогда А. М. Щастный бросил фразу о том, что вследствие деморализации команд флот представляет собой «железный лом»^[320].