Ледовый поход Балтийского флота. Кораблекрушение в море революции

Советская сторона предпринимала меры для защиты и от немцев. 9 августа командование Балтийского флота получило директиву непосредственно от В. И. Ленина немедленно выставить дополнительные минные заграждения в Финском заливе^[356]. Эта операция была выполнена 10–14 августа. Она явно нарушала Брестский договор, против чего протестовали Германия и Финляндия. Г. В. Чичерин отрицал факт выставления мин^[357].

18 августа немцы начали сосредоточивать силы флота для проведения операции «Шлюссштайн» – отряд крейсеров и миноносцев перешел в Либаву, а затем в Койвисто. В эти дни в Берлине проходили советско-немецкие переговоры. На них немцы предлагали «мирную» оккупацию Петрограда, но советские представители категорически отказались от такого плана. Переговоры завершились 27 августа подписанием Добавочного советско-германского договора и секретных нот к нему. Подписание дополнительного договора, казалось, разрядило обстановку, но ранение В. И. Ленина 30 августа подвигло немецкое командование вернуться к плану «Шлюссштайн» на случай смены власти в Москве^[358]. Советское морское командование продолжало готовиться к возможной «закупорке фарватеров» вплоть до середины сентября^[359]. Лишь 27 сентября немецкое верховное командование объявило: «Операция “Шлюссштайн” в обозримом будущем не состоится. Подготовка [к ней] может быть прекращена»^[360]

. Уже 18 октября советское морское командование поставило вопрос об отказе от консервации кораблей Балтийского флота ввиду возможных изменений обстановки в связи с поражением Германии в войне^[361].

Остается только поражаться, в каких эмпиреях витало немецкое руководство в июле – августе 1918 г. На Западном фронте в это время провалилось германское наступление на реке Марна 15–17 июля, которое стало последним наступлением немцев в Первой мировой войне. 18 июля союзники нанесли контрудар. 8 августа наступил «черный день германской армии» – она потерпела психологически переломное поражение под Амьеном. 14 августа государственный совет Германии принял решение приступить к мирным переговорам с Антантой. 26 сентября союзники перешли в общее наступление. Немецкое командование было вынуждено расформировывать пехотные дивизии из-за отсутствия пополнений^[362]. При этом на территории бывшей Российской империи немцы не только продолжали держать оккупационные войска, но и планировали новые операции! Закономерный конец этого трагифарса наступил 9 ноября 1918 г., с началом революции в Германии.

Глава 6

Россия в тисках: «союзники»

В судьбе А. М. Щастного свою роль сыграла и британская разведка. В наши дни исследователям стали доступны британские архивные фонды, появилось достаточно англоязычных и русскоязычных публикаций на тему работы британской разведки в Петрограде в 1918 г.^[363]

Возглавлял ее такой яркий человек, как капитан 1 ранга (captain) Ф. Кроми.

Ф. Кроми был одним из первых британских подводников. В сентябре 1915 г. в качестве командира подводной лодки он прошел через Датские проливы и действовал в Балтийском море, базируясь на русские порты. Его главным успехом стало потопление немецкого легкого крейсера «Ундине» («Undine») 7 ноября 1915 г., за что Ф. Кроми получил русский орден Св. Георгия IV степени и британский орден «Выдающейся службы» («The Distinguished Service Order»).

Ф. Кроми стал командиром британской подводной флотилии на Балтике в 1915 г. Он законно гордился деятельностью своей флотилии, которая потопила или повредила четыре немецких боевых корабля, тогда как русские подводники на Балтике не добились ни одного попадания в боевые корабли противника. В феврале 1918 г. контр-адмирал В. М. Альтфатер, «один из членов русской мирной делегации в Брест-Литовске», сообщил Ф. Кроми о своей приватной беседе с немецким адмиралом Альбертом Хопманом (Albert Hopman) (1865–1942), в которой тот сказал, что «английская флотилия причиняет серьезное беспокойство немцам на Балтике и что они организовали и постоянно держат в море специальный отряд для борьбы с ней»^[364].

Говоря о Ф. Кроми, отметим его свободное владение русским языком, ораторские способности и обаяние. Он, несомненно, отличался склонностью к жизни на широкую ногу и к авантюрам. Ходили слухи о его многочисленных связях с дамами высшего света, в частности с фрейлиной княжной Софьей Андреевной Гагариной (1892–1979).