Ледовый поход Балтийского флота. Кораблекрушение в море революции

Признаки недовольства Советской властью со стороны моряков Минной дивизии можно было заметить уже 1 мая 1918 г. Газета «Петроградское эхо» так описывала первомайские торжества: «Стройными колоннами дефилируют команды… Во главе их идет представитель высшего морского офицерства, который отдает приказ “направо”, и матросы, как один человек, становятся лицом к комиссарской трибуне… По всей длине реки вытянулась наша Балтийская эскадра, расцветившаяся массой разноцветных сигнальных флажков. Картина была действительно внушительная: морские громады, чередующиеся с мелкими судами. На фоне Невы, покрытой идущим ладожским льдом, [зрелище] заставляло обращать на себя внимание. Матросские отряды стоявших на рейде (то есть на реке. – К. Н.)кораблей не приняли участия в шествии. При этом матросы заявляли, что они “держат нейтралитет”, так как еще совершенно не знакомы ни с Петроградским советом, ни с петроградским гарнизоном (выд. нами.

– К. Н.)»^[491].

На политическую авансцену Минная дивизия вышла 10 мая. В этот день на эсминце «Победитель» было собрано пленарное заседание делегатов дивизии для обсуждения вопроса о ее переброске на Ладожское озеро. Председательствовал на собрании председатель судового комитета «Победителя» Михаил Иванович Уманский. Собрание продолжалось и 11 мая. Прения приняли общеполитический характер, в них участвовали также офицеры, что было совершенно необычно для матросских митингов^[492]. 10 или 11 мая единогласно, при трех воздержавшихся, была принята скандальная резолюция. Вопрос о дате ее принятия достаточно сложен, а свидетельства современников противоречивы. Председательствовавший на собрании М. И. Уманский указывает на 11 мая, тогда как комиссар Павел Филиппович Гуркало свидетельствует, что уже в 18 часов 10 мая текст резолюции обсуждался в Адмиралтействе Ф. Ф. Раскольниковым и С. Е. Саксом^[493]

.

Резолюция гласила: «Ввиду угрожающего положения в Петроградском округе, а вместе с ним и флоту от вражеского нашествия, [Минная дивизия] постановила:

1. Петроградскую коммуну ввиду ее полной неспособности и несостоятельности предпринять что-либо для спасения родины и Петрограда распустить.

2. Всю власть по обороне и управлению Петроградским округом вручить морской диктатуре Балтийского флота.

3. Немедленно войти в тесную связь со всеми рабочими Петрограда и демобилизованными солдатами и офицерами армии на предмет взаимной поддержки и организации реальной силы для обороны Петрограда.

4. Просим командование флотом собрать пленарное заседание всех судовых комитетов, командиров, флагманов и комиссаров флота сегодня к 4-м часам дня^[494] на [флагманском судне] “Кречете”»^[495].

Эту резолюцию поддержали 14 эсминцев: «Боевой», «Внимательный», «Внушительный», «Десна», «Забияка», «Изяслав», «Инженер-механик Дмитриев», «Инженер-механик Зверев», «Капитан Изыльметьев», «Лейтенант Ильин», «Победитель», «Свобода», «Уссуриец» и «Финн», в тот же день к ней присоединились эсминец «Капитан Миклухо-Маклай» и линкор «Полтава»^[496]

.16 мая резолюцию поддержала команда крейсера «Олег»^[497]. Мичман Г. И. Лисаневич, матрос-машинист 2-й статьи Феодосий Ульянович Засимук (? – после 1918) и еще один матрос были отправлены собранием «в г. Кронштадт, на большие суда, с просьбой присоединиться к нашей резолюции»^[498]. М. И. Уманский отнес резолюцию на «Кречет» и отдал ее Кузьме Давидовичу Гржибовскому для передачи Е. С. Блохину^[499].

Следует особенно подчеркнуть, что лидерами этого выступления и инициаторами принятия резолюции были Г. Н. Лисаневич и Ф. У. Засимук. Г. Н. Лисаневич родился в семье генерала от кавалерии, крупного коннозаводчика. Окончил МК в ноябре 1914 г. – это был ускоренный выпуск, при нормальных условиях Г. Н. Лисаневич и его однокашники должны были стать офицерами летом 1915 г. Он служил на Балтике, принимал участие в Ледовом походе. В мае 1918 г. он стал временно исполняющим обязанности командира эсминца «Капитан Изыльметьев». Его младший брат Михаил (1896?-1917) окончил МК в 1916 г. и погиб в сентябре 1917 г. на подорвавшемся на мине в Ирбенском проливе эсминце «Охотник». О втором брате, Александре, известно лишь то, что он оказался в эмиграции. Третий брат, Борис (1905–1985), успел поучаствовать в Гражданской войне на стороне белых кадетом Одесского корпуса, покинул СССР в 1924 г., был танцором труппы Дягилева, в конце концов стал основателем туристической отрасли в Непале и близким другом непальского короля Трибхувана (1906–1955)^[500].