Легенда о Багуле (СИ)

Маленькому Баирке Цыренжапову, которому эти летом исполнился шестой год, и у которого наступил самый лучший возраст для начала учебы в престижнейшей на тот момент школы в Большем Городе, сразу после его мечты о переезде из Агинских степей в столицу края, снился чудесный сон. Он со своим отцом ехал на лошадях по монгольской степи и одеты они были в меховые старинные одеяния времен великого ханства. У отца на руке сидел беркут с закрытыми клобучком глазами, с которым он вышел на охоту. В нескольких метрах от них сидел на своем коне сам великий хан Темуджин, Баирка сразу узнал его. Сдержан, стояк, в самом взгляде читалась сила и могущество. Рядом так же верхом и с не менее воинственным видом, при полном вооружении сидели на седлах своих бравых коней, сыновья хана Монголии. Угэдэй, старший сын Темучина, спрыгнул с коня, что-то сказал отцу Баирки на монгольском языке и сняв мальчика с седла принялся подбрасывать его в воздух и ловить крепкими и ловкими движениями, которые были у воина, от чего парнишка уронил свою шапку. Великий хан монголов, немного понаблюдав за озорством своего сына, сказал короткую реплику, пропитанную мудростью степей, спешился, перенял мальчика в свои руки и одел ему на его обнаженную голову свою меховую шапку дорханку. После краткого обращения Чингисхана, люди вежливо улыбнулись и склонили головы. Так великий монгольский хан, покоривший половину мира, короновал простого бурятского мальчика.

Но досмотреть радостный и чудесный сон до конца и даже проснуться Баирке было не суждено. Поселок Агинское вместе с пригородными районами сожжен до основания, а на месте города образовались жженые руины, покрытые пеплом и гарью. Небо затянулось мглой.

Хоронили деда Егора всем селом по всем правилам, с литургией по усопшему, в исполнении отца Кирилла, местного батюшки. Деревянный гроб, обитый красным бархатом и увечным белой кантом, которые дед самолично заготовил себе сам, несли шесть человек, в числе которых был и Данила во голове колонны.

Данилка видел, как дед, хороня бабушку, делал два гроба, изготовил под свой размер и последнее место упокоения на земле, в виде соснового гроба, простой и без излишеств. Егор Николаевич пожелал все же хоронить его в простом, без всяких барских благородных выдумок, в простом деревянном гробу. Конечно же Данила и думать об этом не стал и заранее приготовил ситцевую красную ткань, подальше ее спрятав от чужих глаз.

Впереди шел двоюродный брат Егора Николаевича, несший крышку гроба, который услышав страшную весть приехал из Города на похороны. Виктор Константинович был всего на год младше Егора, хотя довольно крепкого телосложения, да и в чертах лица что-то общее у них было. Брат был склонен скорее послушать что говорят умные люди и меньше лезть в сам разговор, нежели порой говорить ерунду и выставлять себя дураком в глазах людей.

Грязь под ногами смешивалась с мокрым снегом. Еще совсем недавно стояли двадцатиградусные морозы со льдом на берегу речки, как уже сегодня таяло от осенней непредсказуемой Забайкальским погоды. Позади слышались разговоры в половину голоса вредных старух, о доме, который будет пустовать, о том, что парень сам вечно пропадает на охоте или в Большем Городе, и какие-то сказочные сплетни о какой-то новой беде с Южных Степей.

Все полтора километра от дома до старого деревенского кладбища люди шли пешком. Данила на лицо мало кого знал, разве что молодых, и то большинство лишь знакомые. Периодически вглядываясь в лицо односельчан, Данила думал, мог ли кто-то из них убить деда Егора? Но если даже и мог, то зачем?