Легенда о Вороне и Лотосе

Чи Дянь не любил роскошь. Его дом походил на каменную крепость посреди расписных ласточкиных гнезд. Мрачный, холодный, расчетливый. Неизменно окруженный своими людьми. На его лбу всегда извивались беспокойные змеи, жалящие зрачками. Он был так мрачен оттого, что судьба посмеялась над ним первой. Он мог бы стать прекрасным министром и даже королем змей в клубке придворного ада. Но в знатной семье Ци его мать была лишь жалкой служанкой, недостойной стать наложницей. Ей назначили двадцать ударов палками и выгнали с позором за то, что она посмела соблазнить молодого господина. Но сломить ее было не так просто. Израненная, она добралась до Хэши. Здесь, в Городе Рек, родился он, ребенок, который мог бы стать наследником и получить весь мир. Но судьба положила к его ногам лишь открытый матерью весенний дом «Лунный Свет» и смех юных красавиц. В шестнадцать он сбежал, чтобы обыграть судьбу. Как приняла его столица, известно лишь старым улицам, я знала только, что он поладил с отцом, долго учился и долго странствовал. А когда вернулся, на всех смотрел так, будто он и есть знатный вельможа с властью фениксового огня.

Я встретила его, когда впервые вернулась в Хэши. Я вернулась не вовремя. В нашем доме был гость. Наставница играла на цине, а господин в темно-синем плаще сидел напротив нее и молчал. Я спряталась, намереваясь дождаться его ухода. Но он все не уходил. Сидел и сидел, пожирая ее глазами, пока наконец не заговорил:

– А Хуа…

Песня резко оборвалась, и наставница отвернулась.

– А Хуа. – Он потянулся к ее руке, но она вздрогнула от его прикосновения.

– Юэ Гуан… – Она подняла глаза, и он рассмеялся. – Хорошо, Юэ Гуан. Я замолкаю. Играй.

Он и правда замолчал, и тогда цинь вновь заплакал.

Он сидел еще несколько часов, не отрываясь от нее. Его глаза стоило выколоть в тот же день. Но я вышла из укрытия, лишь когда этот странный человек покинул наш дом.

– Наставница, кто это был?

– А Фэнь! – Она улыбнулась, но я все еще чувствовала, как тоска дрожит на ее ресницах.

– Кто он?

– Господин Чи.

Я присела рядом, заглядывая ей в глаза.

– Он плохой, верно?

– Нет, не плохой, просто судьба сжала его сердце раньше срока.

Я резко поднялась.

«Его сердце не злое, просто судьба начернила его сожалениями», – мама тоже говорила так. Мама тоже смотрела печально, а потом он убил нас всех.

– А Фэнь? Господин Чи не плохой, но постарайся никогда не попадаться ему на глаза. Когда он придет в следующий раз, не выходи.

– Почему?

– Потому что я прошу тебя об этом.

Я уже тогда почувствовала ту странную горькую цепь, которая сковывала ее с ним. Он был единственным, кому было дозволено приходить и слушать ее игру. Она никогда не говорила с ним, а стоило ему начать разговор, ее пальцы немели и ветер больше не плакал. Он мог сидеть так часами, смотря на нее, говоря с ней, слушая ее песни. Он мог прийти всего на несколько мгновений и прошептать ей что-то такое, отчего ее лицо бледнело и руки сжимались. Я ненавидела его за это. Я ненавидела его за то, что после каждого его прихода наставница долго сидела неподвижно, будто заново сплетая нити, на которых держалась ее тихая, гордая красота. Он разбивал ее снова и снова, пока вся жизнь не вытекла из острых трещин.

– Гао Фэнь.

Меня завели в его кабинет, предусмотрительно связав руки.

Его змеиные глаза прожигали меня. Он сидел серым пятном свечей на черном покрывале ночи.

– Ты наконец набралась храбрости вернуться.

– Ты ведь ждал меня.

Я улыбнулась, потому что знала, что он не может убить меня.

– Зачем ты ходила к этому простаку Доу?

– Скучала по его сладким речам.

– Стоило сразу прийти ко мне.

– Самое большое удовольствие я всегда откладываю на потом.

Он больше не смеялся, будто я перестала забавлять его.

– Ты все такая же – грязный щенок Цзе Цзина. – Он все еще ненавидел меня, так же сильно.

– Сначала ты называл меня красавицей. Помню, ты пошутил, что приготовишь мне место в «Лунном Свете».

Я была виновата, не сдержалась. Я выбежала к ним и закричала, чтобы он убирался. Он поднял на меня глаза: я была маслом, они – факелами.

– А потом ты пырнула меня ножом.

– Ты потерял так много крови, что не приходил к нам две недели. Это стоило того.

– А когда городская стража пришла за тобой, Юэ Гуан пришлось на коленях умолять меня отпустить маленькую разбойницу.

Я была неправа. Это была моя вина. Я еще не знала, что власть кинжала лишь круг по водной глади, а в пучине – такие как он. Завладевшие всем, завладевшие всеми.

Наставница просила меня уйти и не возвращаться. Она боялась, что Чи Дянь заставит меня повторить ее судьбу, но я не могла позволить себе бояться. Не могла позволить страху разлучить меня с ней. Я пообещала, что убью его первой, если он посмеет угрожать ей. Лучше бы я убила его.

Чи Дянь поднялся и подошел ко мне. Он был выше меня на полторы головы. Он любил подходить так, чтобы я почувствовала его власть. Но я не боялась. Я оставила страх в холодеющем трупе волка и презрительных криках Наставника.

– Скажи мне, где ее могила?